- Я рад приветствовать вас, благородные лорды, - произнес Эрвин, разомкнув уста. В голосе, его, звучавшем нечеловечески спокойно, сквозил тот же холод, что и во взгляде. - Я смею надеяться, что здесь собрались те, кто верен нашему королевству, те, кто чтят законы, оставленные нам предками. Вы, прежде немало враждовавшие друг с другом, должно быть, давно уже ломаете голову над тем, что заставило лорда Кайлуса пригласить вас в свой замок? - Принц холодно усмехнулся: - Что ж, пришла пора сорвать завесу тайны.
Чеканя шаг по каменным плитам, устилавшим пол, Эрвин, словно не чувствовавший охватившего всех изумления, граничившего с суеверным страхом, прошел на середину зала, в котором вдруг воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине, сильный, полный уверенности в себе. Сейчас опальный наследник Альфиона был похож на матерого волка в окружении своры псов, невольно ощутивших робость перед тем, в ком они шкурой чувствовали огромную мощь.
Кайлус, единственный, точно знавший, кто должен появиться в самый разгар пира, тоже проникся чувством почтения и невольного страха. Лорд был одним из последних людей, кто видел юного принца в последние часы его пребывания в Альфионе, и сейчас картины прошлого, казалось бы, давно уже забытые, вновь обрели жизнь. Кайлус вдруг вспомнил те события так отчетливо, словно они произошли не двадцать три года назад, но лишь сегодня на рассвете, еще не подернувшись дымкой забвения...
...Он добрался до замка Кайлусов, преодолев много лиг за считанные часы и насмерть загнав скакуна. Конь, которого Эрвин просто украл у первого встречного, без колебаний прикончив того несчастного, пал возле самых ворот замка, не выдержав бешеной скачки, а принц, едва успев соскочить с седла, в следующий миг тоже рухнул без сил, вызвав переполох среди стражи.
Воины из дружины лорда подхватили лишившегося чувств буквально на их глазах юнца, со всеми предосторожностями отнеся его в замок, чтобы там передать в руки умелых и заботливых лекарей. И как только Эрвин, которого, конечно же, мгновенно узнали, пусть и выглядел он изможденным, в порванной одежде, покрытой, к тому же, пятнами запекшейся крови, очнулся, к нему тотчас явился переживший несколько тревожных часов хозяин замка. Кайлус, только вступивший во владение уделом, принадлежавшим его предкам много веков, понятия не имел, что произошло с наследником, но был уверен, что смерть Эрвина принесет ему немало горя, а потому всей душой желал, чтобы принц пришел в себя.
- Я вернусь, - мрачно произнес бледный Эрвин, щеки которого впали, и лицо заострилось. - Ничто не остановит меня. Я хочу взглянуть в глаза предателю, посмевшему назваться моим братом.
Принц говорил, спокойно, размеренно, ровно, а Кайлус, не осмеливаясь прервать его хотя бы словом, вздохом, слушал. Словно о чем-то несущественном, Эрвин рассказал о том, как полюбил простолюдинку, дочку бондаря из затерянной в лесах возле Фальхейна деревеньки, полюбил искренне, а не просто из желания потешить плоть. Он любил ее со всей страстью, и каждое мгновение старался провести не в прохладной тиши дворца, запершись в своих покоях, а в той покосившейся избушке на краю чащи, или в лесу, гуляя по пронизанным солнечным светам полянам рука об руку с Хельмой, крестьянкой девчонкой, навсегда, как думал в ту пору Эрвин, завладевшей сердцем наследника целой державы.
Все закончилось внезапно, и была ли виной тому измена, или же король Хальвин сам обо всем догадался, но он пришел в ярость, узнав о похождениях сына. Владыка Альфиона, недолго думая, приказал заточить принца в его же покоях, приставив надежную стражу. Но явился Эйтор, названный брат Эрвина, воспитывавшийся в доме короля едва ли не с младенчества, и поведал принцу, что его возлюбленную по приказу государя хотят едва ли не продать в рабство.
Не помня себя, Эрвин вырвался из дворца, по пути без малейшей жалости прикончив нескольких воинов, ставших на его пути к свободе. Но он лишь потом узнал, что оказался марионеткой в руках хитрого брата, прибежавшего к королю, стоило только принцу покинуть дворец. И Хальвин, охваченный яростью, бросился в погоню, желая наказать строптивого сына, а тот, среди ночи явившись в дом Хельмы, увез ее в святилище, дабы сочетаться с девушкой браком, совершив обряд, освященный самим временем.
Они не успели, и в последний миг Хальвин, сопровождаемый отрядом преданных ему воинов и ненавистным Эйтором, ворвался в храм. Лорд Кайлус едва сдерживал дрожь, когда Эрвин ровным голосом, в котором уже не было слышно ни намека на обычные человеческие чувства, поведал о том, как погибли сопровождавшие его дворяне, такие же, как и сам принц, юнцы, убедившие себя, что верность Эрвину для них превыше верности самому королю. Рассказал наследник короны Альфиона и о смерти своей возлюбленной, убитой рукой самого Хальвина, и о своем отрешении от престола, и теперь, завершив мрачное повествование, ждал от лорда помощи, за которой и явился в его жилище, с самого начала не сомневаясь, что здесь получит ее.
- Эйтор предал меня. Из-за него я лишился в одну ночь всего, что имел, - мрачно произнес принц. - И подлец заплатит за это, клянусь памятью предков!
