Путь воина - [7]
"Здесь уже обрисовали Ал. Ис. с разных сторон. Я хотел бы коснуться того эпизода дискуссии по работе Оголевца, […] в котором Ал. Ис. проявил себя как герой. […] Собственно, её трудно назвать дискуссией, это была схватка. 47-й год, апрель.
И немногие, наверное, помнят, […] что это было за напряжение сил. Для того, чтобы понять, какое стрессовое состояние Ал. Ис. пережил тогда, а я думаю, что на посту руководителя музыковедческой комиссии Союза композиторов было немало таких стрессовых переживаний, надо вспомнить страшную обстановку тех лет. Я думаю, что они, может, были и канцерогенными для него. Попросту говоря, ускорили его смерть.
И вот при этой большой схватке звезда Оголевца была в зените. Он не только властвовал в Музгизе, он не только чувствовал себя хозяином в Союзе композиторов. Сила его была настолько велика, что, когда, наконец, Ал. Ис. решился действовать, потребовалось более трёх месяцев, чтобы подготовить и провести дискуссию, […] [в результате которой выяснилось], что огромная работа Оголевца, в сущности, дутая величина. Так вот, […] резолюцию [по этой дискуссии] Союз Композиторов в течение лета не решался опубликовать. Опубликовал её только осенью. Но осенью Оголевцом была брошена новая бомба. […]
[После того как, наконец,] эту резолюцию опубликовали, […] не прошло и месяца, как целый ряд участников дискуссии — я в том числе — получили от Ал. Ис. том, только что вышедший и опубликованный заграницей. Он назывался "Структура тональной системы". В 47-м году работа была издана в 2200 экземплярах и, прежде чем её тираж был перевезён в Москву и […] пущен в продажу, Ал. Ис. […] решил разослать экземпляры особо часто упоминавшимся на её страницах лицам.
Что это была за работа? По образному отзыву Льва Абрамовича Мазеля, это было ленивое, в третий уже раз, повторение его формальной, незамысловатой, поверхностно-наивной концепции — наполовину, а наполовину — гнусный в 2200 экземплярах донос на группу музыковедов, которые "занимаются вредительской деятельностью". Руководителем этой группы является Лео Мазель, а подчиненными, уполномоченными по разным областям призваны вредить: Кулаковский — музыкальная грамота, Цуккерман — в области музыкальной литературы. Мазель сам — в области форм и так далее.
Это была не шуточка. И Ал. Ис., задержав выход этой книги в продажу, получил от нас отзывы. Это была кропотливая работа, требовавшая быстроты и точной реакции. […] [Ведь] это был подробный донос на много тысяч знаков, тиражом, превышающим обычный. Легко понять, что было бы, если бы эту книгу пустили в продажу. Вряд ли Льву Абрамовичу, Виктору Абрамовичу, мне и другим довелось бы шутить […] здесь на сегодняшней встрече среди вас.
Во всяком случае, Ал. Ис. проявил огромное мужество. Я считаю, что его мужество было наравне с геройством. Он боролся, он доказал, что эта книжка, в целом, бред сумасшедшего. И, действительно, Оголевец был шизофреником, он никому не смотрел в глаза. И Ал. Ис., хотя и не поразил всего змея целиком, но одну голову отрубил: весь тираж был сожжён или уничтожен другим способом. […]
[Оголевец же], так как он был руководителем книжного отдела Музгиза, […], с невероятной быстротой ухитрился за лето 47-года проделать всю работу над книжкой, повторить её и закончить выявлением такой вот вредительской организации. Я до сих пор помню методы его "доказательств". [12]
[…] И тут он приходит к банальному и лёгкому выводу: "Следовательно, оба они [13] получили соответствующее указание от некоего третьего лица из-за рубежа. Иного не может быть".
Вот такие "методы" доказательства тогда были очень входу. И они могли бы иметь для нас трагические последствия, если бы не геройская деятельность Ал. Ис., которая мало кому была известна, и о которой, вероятно, мало кто знает сейчас. В моменты отдыха он был очаровательным и обаятельным человеком, а в моменты принципиальной дискуссии он показывал себя умелым и отважным борцом. И вот один, возможно, самый яркий, но далеко не единственный пример Шавердяна — бойца я запомнил на всю жизнь и благодарен ему, как и все, кто были участниками [тех событий]. Я думаю, что этот штрих очень важно запомнить и оценить всем, знающим и понимающим, какова была обстановка в 47 году. Что могло означать для группы советских музыковедов, если бы эта книжка не была подорвана Ал. Ис. и тираж её не был бы уничтожен.
Я видел экземпляр, который читал Ал. Ис., его заметки. Он вложил туда очень много труда, а, повторяю, это, может быть, самый яркий эпизод его борьбы, но не единственный. […] И таких стрессовых ситуаций было очень много на его посту. Эти стрессовые ситуации, безусловно, привели его к преждевременной гибели."
Что можно к этому добавить? Несколько общих наблюдений и выводов.
Выше я писал, что, как мне кажется, люди, пережившие сталинский стресс, так до конца от него и не оправились. Это заметно, например, по тому, какие стилистические приёмы они используют, говоря о былом. Прежде всего, это риторические полувопросы-полунамёки, когда говорящий как бы подмигивает собеседнику, мол, оба мы знаем ответ, но вслух не произнесём. Это всегдашняя недосказанность, своеобразное внутреннее, не слышимое ухом, но вполне ощущаемое в построении фраз невольное понижение голоса при обсуждении определённых тем.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.