Путь воина - [6]

Шрифт
Интервал

Ведь эта Теория — не догма, хотя, как было выше доказано, основные вопросы […] всех наук, известных — и неизвестных — человечеству, находят в ней однозначный и окончательный ответ. Таким образом, на долю будущих учёных остаётся немногое — основываясь на постулатах Теории, вписать в неё то, чего не успели вписать мы за недостатком времени и чернил.

[…]

1. Источники и составные части.

Будучи вершиной и конечною точкой развития человеческой мысли (см. Введение), Теория Мирового Пота естественным образом вбирает в себя весь багаж знаний, накопленных человечеством с древнейших времён. Однако далеко не всё из того, что признавалось, да и ныне признаётся невеждами, могло послужить строительным материалом Теории. Множество псевдоучений и псевдоучёных было развенчано нами.

Здесь довольно упомянуть хотя бы так называемую "астрономию" в том виде, как её трактуют всякие там коперники либо эйнштейны; бредовые идейки Чарльза Дарвина о происхождении видов; или абсурдные измышления о строении человеческого тела, об экзистенциальном назначении различных частей его."

[…]

Сочинив это, а также ещё страницы полторы аналогичной белиберды, автор, очень довольный собой и своим остроумием, благополучно забросил "Теорию Мирового Пота", лишь время от времени используя её фрагменты в каких-нибудь капустниках и скетчах.

И вот недавно, приступая к этой работе, автор открыл книгу А. С. Оголевца "Введение в современное музыкальное мышление" [10], и мистический ужас его обуял: в книге содержалась… "Теория Мирового Пота"! Правда, безумный гений неистового графомана разогнал её здесь на 53,6 авторских листа, придал "Теории" (естественно, без тени юмора) воистину вселенский масштаб… Сходство, однако, разительно:

"Самые пытливые […] умы […] не могли проникнуть в таинственные пределы поставленных здесь вопросов. […] Здесь же […] ни один из названных вопросов не оставлен без точного ответа. На все "почему" мы здесь ответили." ("Введение…".) — "Мир, в принципе, непознаваем. […] Тем не менее, мы его познали, причём познали полностью и до конца. […] Основные вопросы […] всех наук, известных — и неизвестных — человечеству, находят в ней однозначный и окончательный ответ." ("Теория…".)

"…изучение тех явлений, которых мы не упомянули в труде хотя бы по недостатку места." ("Введение…".) — "…основываясь на постулатах Теории, вписать в неё то, чего не успели вписать мы за недостатком времени и чернил." ("Теория…".)

"Наиболее опасная из этих тенденций проявляется в "работе" формалистов по пропаганде и внедрению всяческой музыкальной дребедени, не имеющей никакого смысла…" ("Введение…".) — "Довольно упомянуть хотя бы так называемую "астрономию", как её трактуют всякие там коперники либо эйнштейны; бредовые идейки Чарльза Дарвина…" ("Теория…".)

И такие "странные сближенья" можно обнаружить по каждой фразе. Грандиозный труд Оголевца сошёл бы за некую чудовищную, из прошлого всплывшую паранормальную пародию на "Теорию Мирового Пота", когда не одно обстоятельство: мои "коперники либо эйнштейны" — персонажи вполне виртуальные, совершенно недееспособные и ни за что не отвечающие, тогда как "формалисты" Оголевца — абсолютно конкретные люди, фамилии которых он часто и охотно называет (особенно в своей 3-й книге "Структура тональной системы. Критика теории музыки." [54 авторских листа [11]]).

Впрочем, не всем, может быть, понятно, о чём, собственно, речь.

Моим сверстникам (даже музыкантам) фамилия Оголевца, скорее всего, ничего не скажет. Не будь я внуком А. И. Шавердяна, она бы и мне не сказала ничего ровным счётом. Но в нашей семье отношение к этому музыковеду особое. Его тень нет-нет, да пробежит где-нибудь по окраине разговора, и все как-то мрачнеют и примолкают.

Спрашивается, почему?

Люди, пережившие эпоху всесокрушающего величия, неохотно её вспоминают (если, конечно, речь не о маньяках-сталинистах) — так силён стресс, испытанный в молодости и велик страх перед вероятным рецидивом. Поэтому у нас было как-то не принято ворошить ту старую историю. Я же по молодости интересовался, в основном, самим собой; дела давно минувших (как мне казалось) дней мало меня занимали. Так что вполне равнодушно я довольствовался скудной информацией, что изредка всё же просачивалась сквозь стену негласного табу.

А сводилась она к следующему: Оголевец был крайне дурной человек, опасный безумец и враг Александра Исааковича. На борьбу с ним и ему подобными Александр Исаакович положил столько сил, что подорвал здоровье и умер безвременно.

Вот и всё. Мне этого хватало.

Но с годами начинаешь более трезво смотреть на себя и, соответственно, более заинтересованно — на других. Перед лицом стремительно несущегося времени события 50-60-тилетней давности уже не кажутся дряхлой архаикой, а странным образом оказываются вдруг совсем рядом. Возникает желание в них разобраться, чтобы, быть может, лучше понять своё время.

По крайней мере, так случилось со мной.

Первым делом я обратился к выступлению известного музыковеда Льва Владимировича Кулаковского, которое ещё в 1979-м году произвело сильное впечатление на участников упоминавшегося ранее Вечера. Вот расшифровка (с аудиокассеты) некоторых его фрагментов:


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.