Путь в Обитель Бога - [138]

Пытаясь выиграть время, мы всякий раз продолжали путь после восхода до тех пор, пока пустыня не превращалась в полное подобие раскалённой сковородки. Вытирая пот со лба, я невольно морщился. Кожа на руках и лице потрескалась, а сам я весь высох несмотря на то, что всё время пил. Запасная рубашка, завязанная на голове вместо банданы, помогала слабо, хоть я её постоянно смачивал остатками ибогальского напитка, прежде чем выкинуть пустой стакан. Тотигай выглядел как дурно сделанное чучело кербера, которое заставили ходить с помощью магии вуду.

— Долго ещё? — спрашивал он. — Ты с дороги не сбился?

— Нет, хорошо всё помню. Если сегодня всю ночь идти, а утром не останавливаться, будем у корабля до полудня.

— Тогда не будем останавливаться.

— Да рана-то как твоя? Выдержишь?

— Выдержу. Должен… А помру, так не велика потеря.

— Ещё чего придумал! И так уже все мертвы. А мы с тобой начинали, мы с тобой Книгу нашли… ты нашёл, кстати. За что я и намну тебе бока сразу же, как только войдём в корабль. Не мог тогда её не заметить? Мы с тобой с детства не дрались, вот и получишь по полной.

— Смотря кто ещё получит!

— Ты получишь…

Шлейф пыли мы заметили на рассвете следующего дня. Не один — сразу несколько. Ибогалы растягивались цепью, намереваясь прижать нас к непроходимой Границе, уверенные, что теперь-то нам не ускользнуть.

— Прятаться поздно, — сказал Тотигай. — Вчера ещё можно было уйти в сторону, а теперь… Как, Элф, виденье к тебе не вернулось?

— Нет. Да и не поможет оно. Это тебе не кучка пхаясо.

— Я не про то. Корабль, выходит, не видишь?

— Пока не вижу, но он там. — Я указал рукой на далёкую стену, которой казался отсюда обрывистый край плато. — Не очень высоко. В самом низу.

Шлейфы пыли приближались, словно их тянуло к нам сквозняком. На наше счастье яйцеголовые не слишком спешили, берегли кентавров для решающего рывка. Они тоже не встали утром на привал. Собственно, самый решающий рывок они уже сделали ночью. Склон плато, а вместе с ним и Граница, уходили в обе стороны до горизонта; яйцеголовые растянулись напротив полукольцом, а в средине находились мы с Тотигаем.

— Будет скверно, если не войдём в корабль, — сказал Тотигай. — Неохота мне подыхать ни с кем не сцепившись на прощанье. А с этими не сцепишься — расстреляют нас издалека.

— Если не войдём, попробуем забраться по склону и уйти через Границу.

— Через непроходимую? Да ты что, Элф?!..

— А что мы теряем? Не все ведь гибнут в непроходимых зонах. Некоторые исчезают. И никто точно не знает, куда. Вдруг они попадают в другие миры Обруча?

— Ага, а рувимы стерегут пирамиды просто из интереса. Стали бы они, моги каждый дурак путешествовать по Обручу через Границы…

У самого склона стало ясно, что спорить бесполезно, и взобраться на самый верх мы не успеем. Яйцеголовые были от нас в пяти тысячах шагов, их мелкие отряды соединились в редкую цепь с разрывами, в которые не проскочить, и всадники всё сближались. Но зато перед нами был корабль. Точнее — над нами. Его бок выступал из склона прямо над осыпью скопившихся внизу обломков, и мы полезли по ней, выбиваясь из последних сил. Раньше, разглядывая склон с Книгой, я решил, что он глинистый, и глина спеклась под солнцем. Но здесь везде был только камень — старый потрескавшийся песчанник. Обломки уходили из-под ног, съезжая вниз, не хотели держать вес тела, крошились под ботинками.

— Куда лезем-то? — спросил Тотигай, когда мы остановились, и я, сбросив рюкзак, привалился к выступавшему из склона борту. — Где корабль?

— Как — где? Да вот же, перед тобой! — Задыхаясь, я постучал кулаком по обшивке. И только теперь ощутил всей спиной, какая она холодная. Солнце светило прямо на неё, она должна была раскалиться не хуже камней рядом, — но оставалась ледяной.

Тотигай отступил назад по откосу и внимательно осмотрел борт.

— Не понял — где? Ты говорил, в том месте склон обвалился и корабль видно.

— Его и видно! — крикнул я, а когда до меня дошло, добавил тихо: — Ты что, ничего не видишь?

Тотигай уселся на осыпи и с сожалением посмотрел на меня.

— Погоди, погоди… Подойди сюда, корабль холодный! Не видишь, так почувствуешь!

Кербер встал и недоверчиво приблизил нос к самой обшивке. Постоял так и отвернулся, буркнув через плечо:

— Не сказал бы я, что он холодный. И это такой же точно камень, как и дальше по склону.

Яйцеголовые на равнине были в двух тысячах шагов и, конечно, нас видели. Но так же шли на рысях, приближаясь к склону обдуманно и планомерно.

Я отвалился от борта, чувствуя, как промёрзла спина, вгляделся внимательно. Дальше действительно был камень. Но там, где мы стояли, он обвалился, открыв металлическую обшивку. Вон и куски песчаника валяются ниже по осыпи с чуть вогнутой гладкой стороной… Задрав голову, я посмотрел вверх. Генка говорил мне, что когда-то на месте Кайрори плескался океан. И, должно быть, не один миллион лет прошёл с тех пор, как на его дно опустилась Колесница Надзирателей, если потом её завалило таким слоем песка, впоследствии окаменевшего. И, должно быть, она невероятно прочная, если её не раздавило ни толщей воды, ни десятками метров отложений.