Путь в Колу - [50]
В голову Нильсу Бентсену пришла мысль взорвать зелейный амбар под Воротной башней. Взрыв зелейных припасов поднимет и башню, и деревянную стену на воздух. И тогда московитам ни за что не удастся отбиться. Но как устроить взрыв зелейных запасов и самому остаться в живых? Нильс Бентсен прикидывал и так и этак, а выходило, что поднять на воздух Воротную башню можно было лишь ценой собственной жизни. Слишком дорогой выходила плата за победу королевского войска. Прощай, жизнь, обещанное дворянство и все будущие блага! Нет, такой ценой Нильс Бентсен не собирался приносить в подарок королю крепость Колу! Значит, надо придумать что-то другое... А если открыть ночью входные ворота? Но их запирают на ночь даже в мирную пору. А теперь они на замке круглые сутки, и с ключами от входных ворот воевода-боярин Алексей Петрович Толстой не расстается. При себе их носит. А ночью куда их девает?..
Нильс Бентсен заметил, что прошлую ночь воевода безотлучно находился в караульной избе, чтобы в любой момент можно было подняться на прясла крепостной стены. Значит, и спал он там же. Не мог же он не сомкнуть глаз перед штурмом? А после такого трудного дня непременно соснет хотя бы часок, чтобы утром быть бодрым и свежим. Значит, ключи наверняка при нем будут находиться! "Если сумею проникнуть в караульню поздно ночью под каким-либо предлогом, ключи можно легко выкрасть, и тогда никакой взрыв внутри крепости не потребуется: королевские воины валом повалят в распахнувшиеся ворота. И никто не сумеет сдержать их железный натиск!"
20
Воевода Алексей Петрович без шапки, в расстегнутой шубе с пятнами крови на рукавах стоял возле пролома и охрипшим голосом приказывал:
- Уберите убитых и раненых... своих и свеев!
Стрельцы, чертыхаясь, лезли в пролом, выволакивали трупы и стонущих воинов.
Раненых сразу же относили в посадские избы. Покойников складывали возле стены.
- Целовальника Смирку Сумарокова насмерть зарубили окаянные свеи! пожаловался воеводе подьячий Махонин. - А писаришку мово Ондрюшку Опарина начисто покалечили. Некому будет теперь реестры составлять и перья чинить...
- Нашел время плакаться, Иван Парфентьевич! - упрекнул Алексей Петрович подьячего. - Тут самое подошло время, как острог оборонить от супостатов. Того гляди, опять на приступ пойдут.
К воеводе явились сотник Стригалин и пушкарский пятидесятник Косов. Азарт успешной схватки все еще горел на покрытых пороховой копотью лицах воинских начальников. Убитых стрельцов, пушкарей и людей посадских оказалось немного. Зато иноземных воинов валялось изрядно внизу возле самой стены.
- Все свободные от караула стрельцы пусть носят бревна, судовые кильбалки и слеги в эту брешь! - распорядился воевода. - А как только заполнится пролом, сразу начать лить воду сверху, чтобы опять заковало льдом это место. Смотреть в оба! - приказал Алексей Петрович Стригалину и Косову. - Пушкарям держать наготове зажженные фитили и, как только свеи на приступ пойдут, сразу начать пальбу!
В Рыбацкой гавани застучали топоры.
Корабельщики разбирали недостроенные насады и струги, ломали стоявшие на приколе суда.
Стрельцы и посадские люди хватали бревна и брусья и несли к Южной башне.
Еще дотемна пролом от взрыва свейской петарды плотно забили деревом. И вот полилась сверху вода. Крепкий мороз быстро превращал ее в лед. Торчавшие наружу слеги и брусья на глазах у ворогов одевались ледяным панцирем.
В лучах заката острог с островерхими башнями засверкал опять живым алым пламенем.
При свете угасавшего дня воевода обошел все башни, поднялся на прясла и сверху глянул на расположившихся лагерем свеев. Возле дымных костров кучками стояли латники и наемные воины. "Невмоготу им тут долго стоять, прикинул воевода. - Может, скоро опять пойдут на приступ либо восвояси уберутся..." За весь день у него не было маковой росинки во рту. Алексея Петровича потянуло домой, чтобы отобедать вдвоем с женой. Но он не решился хоть ненадолго оставить воинов. "Со стрельцами вместе отужинаю", - решил воевода.
21
Всю долгую ночь после дневного штурма Нильс Бентсен не спал. Завернувшись в медвежий тулуп, он лежал на широкой деревянной лавке в зелейном амбаре и чутко прислушивался к храпу спящих писцов, наряженных на все время осады таскать наверх ядра и порох.
В пороховом погребе под Воротной башней было темно. Под страхом смерти воевода Алексей Петрович запретил зажигать в зелейном амбаре какой-либо свет: будь то свеча либо лучина. В один миг порох в бочонках мог вспыхнуть от недогляда. Ведь стоило малой искорке попасть на пороховое зелье, и обломки Воротной башни подняло бы взрывом в низкое полярное небо.
Перед рассветом, когда сон усталых воинов особенно крепок, Нильс Бентсен осторожно спустил на пол ноги, встал и неслышно выбрался.
Караульня и входные ворота под деревянной башней были совсем рядом. Возле башни прохаживался сторожевой стрелец с самопалом и саблей. На пряслах крепостных стен перекликались в темноте не спавшие всю долгую ночь дозорные.
Над крепостью и расположившимся за ее стенами войском нависла тревожная предрассветная тишина.
В сборнике повестей в остросюжетной форме, в динамике подчас трагически развертывающихся событий показано, как пробуждалось революционное сознание у матросов и прогрессивных офицеров царского флота, активно участвовавших после победы Октября в борьбе за утверждение Советской власти на Дальнем Востоке.Книга рассчитана на массового читателя.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.