Путь в Колу - [40]

- Коли будет угодно святой Бригитте, "Корона" не посрамит чести флага, - сказал Лаппмарк.

* * *

В полдень, когда погрузка была закончена и команда отобедала, на "Короне" прозвучала команда:

- На шпиль! Якорь выбирать!

Баковые матросы ринулись к вымбовкам, наваливались на них. И вот уже с капитанского мостика донесся зычный голос Лаппмарка:

- Взять шпиль на пал! Паруса ставить!

Марсовые обезьянами устремились вверх по вантам.

Корабль отошел от берега. Паруса, пузырясь, надувались сильнее и круче забирали ветер.

"Корона" ходко вышла из бухты и взяла курс в открытое море.

Днем корабль шел в видимости берегов. Ночью земля исчезла из виду. Кормчий Эрик Гильдебрант прокладывал путь на меркаторской карте, определял место корабля в море по звездам, сплошь усыпавшим полярное небо.

Море было спокойно. Корабль, слегка кренясь и покачиваясь с носа на корму, упрямо рассекал волны. Мелкие водяные брызги с шипением отрывались от форштевня. Никаких судов навстречу "Короне" не попадалось. Серые морские дали были пустынны.

Когда показался впереди скалистый берег Лапландии, подул порывистый ветер-полуночник. Он налетал сильными шквалами, креня на борт корабль. Разом почернел полыхавший огненными всполохами небосвод на норд-осте. Оттуда несло на "Корону" тяжелую снеговую тучу. Разразилась пурга. Снежные вихри закружились над верхушками мачт. Ветер неистово рванул паруса.

Огромные водяные холмы подкидывали корабль. Временами мачты наклонялись к воде, и казалось, корабль вот-вот опрокинется.

Пурга над морем не прекращалась. "Корону" стремительно несло в неизвестность.

7

Четыреста рослых оленей тянули в темноте груженные оружием и боевыми припасами нарты. В меховых шапках, укутанные до бровей, жались спинами друг к другу замерзшие латники. Нартовый обоз выехал из Рованиеми на севере Свеи и держал путь на Колу.

Развалясь в меховой полости, ротмистр Пер Клементсон дул на озябшие руки и хмуро глядел в темную даль. Он изо всех сил боролся со сном, чтобы не закоченеть на морозе. Накануне похода Клементсон допоздна играл в карты со швейцарским ротмистром Кюне и проиграл ему сто двадцать талеров. Это было полугодовое жалованье, которое выдали Клементсону наперед по контракту за ратный труд в Лапландии и далекой Коле. Пустота и безразличие охватили душу ротмистра. Только успешный поход и военная добыча в завоеванной Коле могли отвлечь его.

Постепенно на востоке стало розоветь небо. Стих ветер, но мороз, казалось, еще больше усилился. Холод проникал под теплую шубу, холодил спину.

В синеватой мгле стали впереди видны сопки, поросшие низкорослыми елями. А когда рассвело совсем, перед глазами Клементсона заколыхались незамерзающие хляби Печенгского залива. С санями ротмистра поравнялся Клаас Торфинен, командовавший передовым лыжным отрядом.

- Пора поворачивать на юг, ротмистр, - охрипшим от простуды голосом проговорил вахмистр. - И тогда мы вступим на самый короткий путь в Колу по тундре. - Торфинен замялся на миг, потом молвил: - Да и не пора ли нам устроить привал? Олени устали, и лыжники мои утомились за ночь...

- Пока светло, нужно пройти еще миль восемь, - буркнул из нарт Клементсон. - И тогда мы сумеем сегодня добраться до бывшего московитского монастыря на Печенге. Привал устроим в тепле. Я позволю двое суток бездельничать латникам. И лыжники твои отоспятся на славу.

Посланные в бывший Печенгский монастырь лазутчики неделю назад воротились в Рованиеми и сказали наместнику Норланда, что стрельцов московитских в обители нет, а осталось в ней полтора десятка монахов.

Лыжники Клааса Торфинена продолжали прокладывать путь по берегу залива через огромные снежные сугробы и каменные завалы. Пер Клементсон издалека видел крохотные, скользящие по снегу фигурки лыжников, безропотно исполнявших все приказания своего вахмистра. До слуха ротмистра доносилось лишь мягкое поскрипывание полозьев да усталое дыхание впряженных в сани животных. В стылом сумраке гаснущего дня колыхались впереди ветвистые рога оленей. От черной поверхности воды струился прозрачный пар. Сырой воздух пронизывал до костей.

Чтобы сократить путь, лыжники отходили от берега и возвращались опять, спускались в низины и поднимались в сопки. Наконец отряд достиг устья реки Печенги. На краю горизонта размытым рисунком показались очертания разоренной православной обители. Лыжники Клааса Торфинена первыми ворвались в бывший монастырь. В нем было безлюдно, на снегу виднелись следы нарт и оленьих копыт, уходившие в сторону Колы.

Латники распрягали оленей и отпускали их на волю искать себе корм. Во дворе загудели костры.

8

Санный обоз сборщиков податей находился в самом дальнем лопском становище. Оставался один переезд до оскудевшей после свейского разора обители на реке Печенге. А дальше простиралась королевская земля.

Податные люди распрягали оленей и пустили их на ночь кормиться, чтобы утром отправиться в обратный путь - в Колу. Совсем стемнело, и сборщики разошлись по вежам гостеприимных лопинов, чтобы в тепле скоротать долгую ночь. Но недолгим оказался их отдых.

Савва Лажиев услыхал крики и мушкетные выстрелы неподалеку. Он выбежал из вежи и увидел свейских воинов. Сбросив лыжи, они носились по стойбищу и выволакивали на улицу мирных лопинов и податных.