Путь смертных - [74]

– Во время ампутации предплечья будут сформированы два кожных лоскута, спереди и сзади, – сказал Сайм, указывая прямо на руке оперируемого, где он намеревался сделать надрезы. – Рука будет зафиксирована в промежуточном положении между пронацией и супинацией[43], чтобы мышцы были в равной степени расслаблены с обеих сторон для удобства операции. Кисть может быть ампутирована и в лучезапястном суставе, но, как нам уже известно, длинная культя, которая получается в результате, никак не улучшает адаптации и не облегчает использование искусственной руки. В то время как обнажившаяся суставная поверхность получается более обширной, что пусть и не всегда замедляет выздоровление, обязательно приводит к деформации.

Рейвена поразила бесчувственность профессора. Конечно, бедняге повезло, что его будет оперировать столь маститый хирург, который спасет ему тем самым жизнь, но разве это не пытка – слушать, какое именно тебе собираются нанести увечье, как раз перед тем, как это должно произойти? Его мысли внезапно вернулись к его школьным дням в заведении Джорджа Хэрриота. Был там один особенно злобный учитель математики, считавший нужным применять розги, если чьи-либо оценки его не устраивали. Уилл был усердным и понятливым учеником, но, бывало, и он не оправдывал ожиданий, обрекая себя тем самым на порку. Боль запомнилась ему совсем не так крепко, как связанный с поркой ритуал. Учитель доставал свою страшную розгу и клал ее на на парту, с тем чтобы ученику было над чем поразмыслить во время урока, а бил уже после окончания занятия. Рейвен и по сей день питал к математику не слишком добрые чувства.

Пока профессор говорил, пациент был пристегнут к столу, и по сторонам стояли четверо перевязчиков, готовых, если понадобится, применить дополнительную силу. Только в этот момент Уилл вспомнил о словах Генри, что Сайм отказался от применения эфира, сочтя средство недостаточно надежным, не подходящим для его целей. Операция будет проведена без анестезии.

На Рейвена накатила волна тошноты; чувство вины стало практически нестерпимым, потому что он знал, какой ужас ему предстоит сейчас увидеть. Невозможно было предсказать заранее, какой пациент покорится своей судьбе без борьбы, а какой будет сопротивляться до конца. Иногда самые хрупкие на вид люди обнаруживали недюжинную силу и пытались отдернуть руку или ногу в тот самый момент, как на нее опускался скальпель. Галлахер повел себя неожиданно кротко: все это время только тихо плакал, а когда профессор взял в руки инструмент, у него вырвался стон.

Ассистент схватил его за руку повыше локтя и с силой прижал к столу. Сайм приступил, не медля ни секунды. Он рассек скальпелем плоть с абсолютной уверенностью и исключительной точностью, и вопли Галлахера никоим образом его не отвлекали. Рейвена это пугало и восхищало одновременно, потому что он сам при каждом вопле терпел жестокую душевную муку, и, будь скальпель в его в руке, она могла бы дрогнуть. Он никогда не мог понять, как хирурги работают, не замечая причиняемой ими боли, зная, что быстрый темп – единственное доступное им милосердие. Именно поэтому – в первую очередь – Уилл понял, что не годится для хирургии, и решил испробовать себя на другом поле.

Сам профессор работал молча, жестами указывая ассистенту, какой инструмент подать следующим. Рейвен почувствовал, как у него по спине струится пот, и заметил, что непроизвольно затаил дыхание. Сидевшие рядом Битти и Дункан наблюдали за операцией внимательно, но совершенно отстраненно: подобные эмоции их явно не беспокоили. С тем же успехом они могли смотреть, как Линдсей нарезает окорок.

Всего через несколько минут гангренозная кисть была брошена в ящик со стружкой, стоявший в ногах стола; брызжущие кровью сосуды перевязаны, рана зашита и забинтована. Галлахер издал какой-то животный вой; его глаза, глаза человека, до сих пор не верящего в случившееся, метались между ящиком с опилками и обрубком, оставшимся на месте руки.

Один из ассистентов быстро протер стол от крови. Другой посыпал оставшиеся на полу лужи крови и ошметки плоти свежими опилками, будто стараясь прикрыть следы того, что только что здесь произошло.

Теперь Рейвен понял, почему Симпсон настоял на том, чтобы он присутствовал на операции, почему его ментор так неустанно искал свой Святой Грааль и почему он сам теперь никогда не будет жаловаться, что ему приходится нюхать всякие странные вещества.

Все должно быть не так.

Глава 34

Капли дождя барабанили по мостовой в переулке неподалеку от Королевской биржи, где остановился брум. Как объяснил Уиллу между делом Кит, Симпсон не держал у себя такие банальности, как книга записи пациентов, уверяя, что вся необходимая информация хранится у него в голове. Как следствие, Рейвен редко заранее знал, куда они направляются или каким будет следующий случай.

Он знал, однако, что сегодня утром во время приема за доктором прислали; отсюда их первый визит в дом на Кэннонмиллз, где Симпсон извлек на свет младенца с помощью щипцов. Роды могли бы быть намного легче, но в дом уже успела проникнуть зараза в виде листовок преподобного Гриссома, и от эфира здесь отказались. На обратном пути Уилл все еще настолько кипел гневом, что даже не спросил Симпсона о следующем пункте в его мысленном списке.