Путь самурая, или Человек-волна - [5]
Всё происходило в полной тишине. Лишь кошка Микэшка шипела из угла, выгибая спину. Что-то её настораживало или даже пугало в этих пришельцах. Может, они втроём только и видели, чувствовали и знали такое, чего другим было неведомо.
Ямабуси развёл огонь в жаровне, бормоча заклинания, подбросил траву и корешки, отчего всё тут же окуталось, меняя очертания, густым дурманящим дымом.
Сяку Кэну казалось, что шаманка-мико приподнялась над рогожным ковриком и парит в дыму, как паутинка, — то выше, то ниже, то вовсе растворяясь и пропадая с глаз.
Спящий в горах так дико гудел в раковину и взмахивал посохом по сторонам света, что и мёртвые бы пробудились.
Однако живых, как ни странно, клонило ко сну. Мама с папой клевали носами. Да и сам Сяку Кэн будто поплыл в немыслимые дали, за сотни лет, туда, где жил когда-то.
Впрочем, кто бы сказал определённо, сон это или странная явь?
И вот голубой дракон появился с востока. С запада одним прыжком — белый тигр. Немыслимой красоты птица феникс прилетела с юга. А с севера приползли черепаха со змеёй. В доме стало так тесно — не повернуться! Да ещё шаманка-мико, перебирая ленточки на столбиках и поглаживая животных, затянула тонким голосом песню, понятную одному Сяку Кэну, — «не слышны в саду даже шорохи»!
Допев до конца, ослабела и прилегла на рогожку. Дым рассеялся. Животные удалились на все четыре стороны, пригласив с собой и кошку Микэшку, просто так, — прогуляться да на мир поглядеть.
Ямабуси ударил посохом в пол, снял чёрную шапочку и, уставившись в неё, как в книжку, или в волшебное зеркальце, сказал:
— Тут дело не в лисах! И нечистым духом здесь не пахнет! Просто этот мальчик, раньше, чем родиться среди нас, жил слишком далеко. Если говорить точнее, то в тридцати шести годах Дракона от нашего времени — в будущем, куда едва заглянешь. Именно там прошла его прежняя жизнь. За нашим морем и чужими горами, в той стороне, где белый тигр соседствует с черепахой и змеёй.
Может, в какой-нибудь другой семье, в другие времена ямабуси не поверили бы и вытолкали взашей вместе с маленькой шаманкой. Но папа Ясукити и мама Тосико были счастливы, что всё так просто разрешилось, что их сынок не одержим лисой, не спятил и не заболел. Это даже хорошо, что он имеет за плечами опыт прежней жизни. Может, сгодится на какую-нибудь нужду.
Отшельника, которого, как выяснилось, звали Энно, и шаманку-мико, ей не полагалось открывать своего имени, потчевали сладкой бататовой кашей. За трапезой ямабуси рассказывал чудесную историю о говорящем карпе. Мол, поймать его едва ли возможно, настолько он умён. На каждой его чешуйке иероглифы, повествующие о Японии, от древности до наших дней.
Сяку Кэн сразу вспомнил о знакомом карпе Сёму, но спросить напрямик постеснялся. В конце-то концов, мало ли на свете прудов с карпами.
На прощание папа подарил ямабуси Энно новый топорик, так необходимый спящему в горах. А мама преподнесла безымянной шаманке черепаший гребень и веер с видами гор Ёсино.
Когда они отдохнули, собрали свой скарб и уже готовы были двинуться в серый предрассветный путь, ямабуси Энно склонил лохматую голову и шепнул Сяку Кэну:
— Знай, ты тоже спящий в горах. Ты дремлющая волна, которая ещё наберёт силу, чтобы разбиться о берег. Тогда мы с тобой увидимся и поговорим об императоре Сёму.
Сяку Кэн так устал за долгую колдовскую ночь, что не мог поручиться, слышал ли он эти слова или они ему приснились. Впрочем, настоящий отшельник ямабуси может разговаривать с тобой, когда пожелает, — неважно, спишь ты или бодрствуешь.
— Но сначала тебе суждено побывать в стране крылатых тенгу! — услыхал Сяку Кэн напоследок, будто дуновение веера над ухом.
Церемония гэмпуку
Прознав о прежней жизни Сяку Кэна, все соседи, приятели и даже монастырские монахи расспрашивали его о далёком будущем. Всем хотелось верить, что спустя тридцать шесть лет Дракона настанет время Чистой земли, где каждый будет жить в мире и покое.
Однако Сяку Кэн рассказывал такое, о чём многие уже знали или догадывались, — вот, к примеру, что за морями и океанами есть множество других стран.
Либо вообще никак не могли взять в толк, как он ни старался, поскольку это совсем не помещалось ни в голове, ни в сердце. Ну, спрашивается, к чему нужна такая штука, как зубная щётка, да ещё самодвижущаяся!? Совершенная чушь!
Сбивчиво и туманно пытался Сяку Кэн сообщить об устройстве Вселенной, об электричестве и открытиях великих мужей, которые и объяснить-то не мог, об ужасных войнах, о гибели миллионов, об огромных фабриках, заводах и тюрьмах, о жизни стремительной, как полёт стрелы, когда не успеваешь и подумать, зачем она.
Нет-нет, там, в будущем, и не пахло Чистой землёй! Иные просто затыкали уши и отворачивались от Сяку Кэна, будто он явился из преисподней.
Впрочем, как это ни странно, для него самого та жизнь промчалась, точно одна безмятежная секунда, вдали от бед и потрясений, спокойная и тихая, словно карпов пруд в полнолуние. Вроде бы он только слышал о ней из чужих уст, читал про неё в газетах и книгах, а сам был где-то в стороне. Он не мог припомнить ни одного своего поступка, достойного более или менее интересного рассказа.
