Путь - [15]

А ещё, помнится, в высшем ликее у него появился гениальный план стать великим учёным. Ох, сколько надежд было, сколько фантазий! Алекс воображал себя новым доктором Уотсоном, причём, вовсе не тем, что прятался в тени Шерлока Холмса, а другим — великим гением, первооткрывателем структуры ДНК.

И что в итоге? Сколько лет он что-то пыжился, искал, экспериментировал, от скольких выгодных предложений отказался, бросил престижный Аквилейский ликей, вернувшись снова в занюханную Ахею. И что? К чему это привело? Да ни к чему! Всё коту под хвост!

С кислой миной Алекс добрил щёки. Вроде умный человек, а ничего в жизни понять не может. Всё, буквально всё, к чему он прикасается, идёт по кривой. Тридцать лет человеку, а так ничего в жизни не понял, ничему не научился, никуда не пришёл. Хотя, — он вскинул брови, — вот, выступил на конференции, хоть какой-то сдвиг в биографии. Алекс сполоснул лицо прохладной водой. Нагревать её ради бритья он не любил: водообогрев нынче дорог, да и вообще, холодная вода полезнее.

Немного взбодрившись прохладой, выйдя из душевой и покрутив писькой у зеркала, чтобы избавиться от грустных мыслей, он принялся одеваться. Сегодня Алекс решил отвлечься и развлечься, поэтому его путь лежал в сторону коллеги по работе — тридцатипятилетней Наташки, что работала завхозом у них в ликее. Они встречались уже пару лет, но пока несерьёзно. У неё нынче день рождения, сына забрала бабушка, и ждала она лишь его одного. Не сказать, чтоб он уж очень и рвался в её сторону, выглядела она постарше своих лет и была, пожалуй, полновата, но зато титьки у неё — что надо. Да и день рождения опять же. По-свински было бы не прийти. В общем, решился, пошёл; себе взял водки, а ей сладенького вина. Всё нормально, завтра и послезавтра выходной, а сегодня короткий день. Почему бы не нахлобучиться?

Он хлопнул на дорожку рюмочку дешёвого башкирского самогона для поправки самочувствия, приоделся, побрызгался одеколончиком, накинул любимую кожанку, вышел из дома, по дороге спросил у тёть Магдалены за здоровье, поздоровался с дедом Никоном, завернул за угол, и потопал было к остановке, но тут настроение испортилось окончательно: навстречу попался управляющий домом. Алекс не любил этого дотошного дядьку, вечно интересующегося подробностями чужой жизни. Молодой человек быстро поздоровался и хотел было пройти мимо, но тот остановил его и принялся нудно разглагольствовать о какой-то ерунде, не давая вставить ни слова в свой монолог. Пользуясь тем, что имеет право на выселение жильцов, управляющий любил устраивать допросы с пристрастием или читать пространные лекции, объясняя это тем, что по уставу дома все его обитатели должны поддерживать высокую общественную мораль и он, как ответственное лицо, обязан быть в курсе всего, что происходит с жильцами. Управдом уже привык к тому, что жители дома терпеливо и подолгу его выслушивали, когда он изъявлял желание поучать кого-то уму-разуму. Так и сейчас, Алекс кивал и поддакивал, делая вид, что внимает. Только через десять минут он смог, наконец, с ним распрощаться.

По пути к остановке молодой человек зашёл в магазинчик дяди Гаспара, где продавали всякую всячину. Подмигнул в зеркало витрины своему высокому темноволосому отражению в черных брюках с небольшим клёшем, широко улыбнулся продавцу лавки и протянул руку:

— Драсьте, дядь Гаспар. У вас есть тянучка?

— Да, мой дорогой друг, для тэбя конечно же есть всё, что угодна, тэбэ с каким вкусом? — неторопливо ответил ему старый усатый армянин и расплылся в гостеприимной улыбке.

— Да без разницы, — махнул рукой Алекс.

— Эй, Гаяне, — с акцентом крикнул Гаспар куда-то в сторону. — Принэси нашему гостю Искандеру тэнучку со вкусом «без разницы». Она в вэрхнем углу.

Гаяне, тётушка со смешливыми морщинками у глаз, вынесла в хрустальной чаше синюю продольную пластинку, передала её Алексу и, прищурившись, хмыкнула:

— Куда так вырядился, красавчик? Опять придёшь пьяный, поздно ночью? А?

— Да я, тёть Гаяне, на свидание собрался, — завертелся, как уж на сковородке Алекс. — Посидим, винишка попьём. Ладно, побегу, некогда мне, опаздываю, — начал он было уходить от темы разговора.

— Слышу я уже, вон в пакете твоё вино брякает. Две бутылки. Вино и водка, так ведь? Алек, ты, давай, тётю Гаяне за нос не води. К мымре к этой своей пошёл? — начала было она.

— Оставь ты парня в покое, нэ мальчик он уже, моя дорогая Гаяне. Мы с тобой в его возрасте нэ лучше были. Вспомни себя! Какая ты была? И такой же красивый осталась! Как же я лублу тебя, свэт моих очей, — обнял её за талию и поцеловал в щеку дядя Гаспар. Пока та таяла от этих слов, Алекс поспешил в сторону остановки, не забыв признательно махнуть дяде Гаспару рукой.

— Деньги-то хоть есть? — донёсся сзади голос Гаяне. Он повернулся и послал ей воздушный поцелуй.

Старики тепло к нему относились. Тётя Гаяне была старинной подругой его матери, и все своё детство он видел перед собой образец женщины красивой и верной, строгой и справедливой. Алекс до сих пор её немного побаивался. А дяде Гаспару он помог в позапрошлом году, когда у того начались приступы лёгкой эпилепсии, устроил его на стационар к ним в ликей. Тогда Гаспару пришлось похудеть и подобреть. Правда гастрономические пристрастия дали о себе знать, поэтому сейчас он, скорее, раздобрел и подобрел.