– Тамми, – обратилась она мягко к девушке, – ты знаешь, кто я?
На лице сестры промелькнула едва уловимая улыбка.
– Странный вопрос, – вздрогнула Тамми. – Как я могу знать тебя, мы же встретились впервые. – Тамми резко поменяла тему: – Я голодна. А ты?
– Но тебя не беспокоит, – продолжила Анна, – что ты пришла домой и увидела в своем доме незнакомого человека?
Тамми пожала плечами.
Ты убралась в доме отлично. Кухня вся блестит. – Сморщив нос, она призналась: – Я не люблю убираться. – Улыбка снова появилась на ее лице. – Но, вообще-то, я очень милая.
Анна поняла – перед ней настоящий ребенок. Она осторожно спросила:
– А как ты узнала, что именно я почистила кухню?
Сестра заморгала своими невинными зелеными глазами:
– Так разве не ты?
Окончательно расстроенная Анна произнесла:
– Ну… да, я. Но тебе следует быть осторожной. А что, если я преступница? Вдруг я причиню тебе боль? Или украду что-нибудь? Или… убью тебя?
Тамми практически не реагировала на слова Анны. Она смотрела на форель, распластавшуюся у раковины.
– Ты голодна? Я лично очень.
– Ладно, ладно, – засуетилась Анна. – Ты посиди, а рыбу приготовлю я.
Она отодвинула Тамми от кухонного стола и тут же вспомнила о своей работе в госпитале, заполнившей всю ее жизнь. Жизнь, в которой не было времени для других дел, в том числе и для готовки пищи.
– Мне нравится жареная форель с бобами, – заявила Тамми, заняв свое место за столом.
– Ты, наверное, имеешь в виду свинину с бобами? Из консервной банки?
Тамми кивнула, указывая на шкафчик рядом с плитой. Анна открыла его дверцу. Думала, что обнаружит внутри огромное количество овощных консервов. Но нашла только одну банку с бобами.
– Так все же, тебе нравится именно жареная рыба?
– Да, – подтвердила Тамми и добавила: – Форель – моя слабость.
Анна не смогла сдержать улыбки.
– Я знаю, ты уже говорила мне об этом, – сказала она мягко и, вытащив муку, соль и перец, взялась за работу. Одновременно думала, как бы получше объяснить Тамми, кто она и почему появилась здесь. – Ты знаешь, Тамми, – начала она, – я приехала из Нью-Йорка, чтобы увидеть тебя.
– Я никогда не была в Нью-Йорке. Где это? Далеко?
– О, достаточно далеко, – сказала Анна. – По крайней мере, несколько часов езды отсюда.
– Да, далеко.
Железная сковородка нагревалась. Анна уже почистила форель, посолила ее, поперчила, обваляла в муке. Затем положила в кипящее масло.
– Я Анна, – решительно заявила она наконец, – твоя старшая сестра. Ты знала, что у тебя есть сестра?
Она смотрела на Тамми и хотела понять реакцию девушки на столь неожиданную новость. Однако ее младшая сестренка, казалось, ничего не понимала. Она полностью сконцентрировалась на еде, которую готовила Анна.
– Ты вылечишь эти бобы? – робко спросила Тамми.
Анна пребывала в состоянии шока.
– Вылечить бобы? – Анна не понимала ничего.
– Немного сахара, ложку горчицы, – предложила Тамми. – Чуть-чуть патоки – это не причинит им боли.
– Хорошо, я сделаю все, как скажешь, – заверила Анна, вытирая пальцы о полотенце. Она была готова выполнять любые приказания своей младшей сестры.
Очевидно, Тамми почувствовала это и смело продолжила:
– Ты не Анна. Моя сестра была маленькой девочкой. Такой шестилетней малышкой…
– Ну… – Анна приумолкла на мгновение. – Теперь-то я взрослая. Мне тридцать лет.
Но у Тамми были собственные аргументы.
– Знаешь, у меня есть моя Анна. Я могу показать тебе ее.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что у тебя есть собственная Анна…
Старшая сестра не смогла закончить выяснение отношений. Тамми пулей вылетела в гостиную, ее шаги были уже не слышны.
Как она собирается все объяснять? Что может сказать этот ребенок?
Заглянув в холодильник, Анна вновь поразилась – практически ничегошеньки.
– О, ужас.
В этот момент в кухню влетела Тамми. Она была в панике. Густой черный дым, поднимающийся от сковородки, заставил ее сильно разволноваться.
– О, мой бог! – спохватилась Анна. Совсем растерявшись, она бросила раскаленную сковородку в раковину. Затем повернула водопроводный кран. Жуть. Вода соприкоснулась с нагретым металлом, и пар заполонил все пространство. Анна зажала нос. Запах подгоревшей рыбы витал повсюду, от него у присутствующих заслезились глаза.
– Ну, очевидно, кто-то испортил ужин, – произнес неожиданно возникший в этом кошмаре Адам Рот.
