Путь Подкидышей. книга 1 - ГРОШ - [28]

Принцесса обогнула замок, ежась от холода, быстрым шагом вышла к Замковой площади, дошла до угла, оглянулась по сторонам и пронзительно, по-босяцки, свистнула, подзывая рикшу. Заспанный малый в рогожном плаще и чесанках на босу ногу подкатил почти сразу – ранняя пташка, молодец.

Принцесса забралась на сиденье, нагнулась к уху возчика и прошептала адрес.

– Я хорошо заплачу.

Рикша вздрогнул, но покорно тронулся с места.

В Отчаянную Слободу просто так, без надобности, никто не ходил. Место там было совсем уж трущобное, к тому же почти вплотную прилепившееся к стене, а за стеной дышала Сушь.

Если б не Рыжая, Грош ни за что не пошел бы туда, да еще в утро Большой Охоты. Хотя, говорят, местные никогда не охотились. Да и кто бы их в центр пропустил, по мордам же видно, что каторжники и наркоши. Тут курили мехмех с детства, ходили босиком зимой и летом, никогда и нигде не работали, а чем жили, непонятно. Вдобавок, в Отчаянной Слободе традиционно укрывались беглые преступники и творились какие-то темные дела, о которых добропорядочные граждане боялись даже догадываться. Тут находилась одна из трех полуофициальных Дырок в Стене. Две других, в Малиновке и в Монастыре, использовали лорды, когда им приспичивало покататься на мотоциклах по Суши для пущего героизма. Кто пользовался третьей, оставалось неясным, да никто и не хотел особенно вникать.

На рассвете Грош потихоньку встал и хотел уйти незаметно, но мама не спала, и сбежать без слез не получилось. Поэтому сейчас он брел по сонным трущобам зареванный и жалкий, не очень веря в то, что ему удастся спастись. Он не сказал матери, что именно собирается делать, потому что и сам толком не знал. И Рыжая не сказала, хотя в тот вечер, когда он буянил в ванной, они вдвоем уложили его спать, напоили отваром, а сами полночи шептались на кухне. Вроде бы, Рыжая пообещала спрятать его в Отчаянной Слободе. Призрачная надежда, угу, но хоть что-то. И мама, конечно, надеялась изо всех сил, это было видно по ее глазам... Нет, про мать он думать не будет. Иначе ничего не сможет делать, руки опустятся.

Грош потрогал в кармане фляжку с отваром и огляделся. Рыжая велела идти к развалинам старой табачной фабрики. Вроде вон они, развалины. Полусмытая дождями надпись «Терра Тобакко», ветхие обломки каких-то конструкций, пролом в кирпичной стене.

Грош полез в пролом. Перед ним во всей красе лежали руины, заваленные обломками кирпича и поросшие мелким сухим бурьяном. Серый снег застрял между кустиками как клочья ваты из выброшенного на свалку матраца. Это был когда-то, видимо, цех, но теперь перекрытия провалились, и над головой серело хмурое утреннее небо. В дальнем углу топтались двое быков, Рыжая сидела на перевернутом ящике и, увидев Гроша, встала и пошла ему навстречу. На ней была красивая серая шубка, но выглядела она в целом не ахти: бледненькая и невыспавшаяся.

– Хайя, Купер, – сказала она, быстро обежав его глазами и тоже, кажется, оставшись недовольна его жалким видом. – Пошли. Время поджимает.

– Как тебя твои родители только отпускают шляться по таким местам, – пробурчал Грош, пробираясь вслед за ней и быками по осколкам битого кирпича и буеракам застывшей глины.

Она бросила на него через плечо косой взгляд и чуть-чуть усмехнулась. Быки заржали, но сразу замолчали, как только она на них посмотрела.

– Я приютская, Купер, – сказала Рыжая. – Подкидыш. А ты дурачок.

Грош притих. Приютская, надо же. А шубка? А манеры? Приютская, угу.

– Ты не веришь, да? – спросила она, правильно поняв его молчание. – Меж тем это чистая правда. Ладно, неважно. Мы уже пришли. Переодевайся.

Один из быков протянул Грошу рюкзак, который нес на плече. Грош растерянно взял. Рюкзак был довольно тяжелый.

Они стояли под самой стеной. Толстый лист ржавого железа был прислонен к выветренным желтоватым камням и подперт кирпичами. Сбоку громоздилась гора ящиков, которую двое быков мгновенно и слаженно разобрали, и под нею оказалось то, что прежде Грош видел только по тиви. Огромный черный сверкающий мотоцикл.

– Не стой столбом, – нетерпеливо сказала Рыжая. – Переодевайся быстро. Кальвин, Гоббс, прикройте его.

Быки встали по сторонам и распахнули куртки, устроив что-то вроде ширмы. Грош, стиснув зубы, порылся в рюкзаке и извлек кожаные штаны, такую же куртку на меху, шлем с пластиковым щитком и шнурованные ботинки. И респиратор, большой, странного вида, он даже не сразу понял, что это такое.

– Давай же, – поторопила Рыжая. – Не успеешь, Грош!

Он переоделся, страдая не столько от холода, сколько от стыда. Одежда пришлась впору. И даже ботинки подошли. Он переложил в карман куртки фляжку с отваром, намотал поверх воротника мамин шарф и встал, вертя в руках респиратор и не зная, что делать дальше.

Рыжая подошла к нему и посмотрела прямо в глаза.

– Слушай меня внимательно, Грош, – сказала она тихо и твердо. – Сейчас ты сядешь на мотоцикл и будешь гнать на юг так, как будто под тобой горит земля. Ты должен успеть. До заката много времени. Не перебивай. В рундучке у руля карта и компас. До оазиса в Суши пятьсот миль. Это много. Ты можешь не успеть к началу метаморфоза, но, даже перекинувшись, ты все равно должен лететь к оазису. Послушай меня, не перебивай, послушай!.. Несколько часов в Суши – почти верная смерть. Так далеко еще никто не забирался. – Она прикусила губы и несколько секунд молчала. – Но это твой единственный шанс. Здесь тебя обязательно убьют. Ты не сможешь инициироваться, я знаю. И они тебя застрелят. Так что гони, Грош, гони изо всех сил на юг. Не снимай респиратор. Не поднимай щиток. Даже если ничего не будешь видеть впереди, гони по компасу.