Путь Огня - [38]

Старик покачал головой.

– Когда вы улыбаетесь, вы ведь не используете для этого специальную технику, просто губы растягиваются сами собой, верно? Точно так же и с демонстрацией огня.

Значит, просто, как улыбка. Ответ собеседнику. Ну, как же. Ну, разумеется. Если мага о чем-то спрашивают, он просто протягивает руку, и на ней тут же вспыхивает огонек.

Зар убрал руку, потом выставил – и…

Ничего не изменилось.

Снова убрал и выставил. И опять ни черта не выходит. Тьфу ты! Да так хоть всю ночь промучиться можно. А толку?

Зар покосился на Дмитрия Максимовича. Тот терпеливо наблюдал за манипуляциями. Когда же он действительно начнет учить? Зар уже уяснил, что вопросы задавать бесполезно и решил подождать. Может, все-таки надоест старику смотреть на его муки, и он, наконец, объяснит, в чем секрет.

Прошло не меньше четверти часа. Рука уже начала уставать от этого положения «подайте Христа ради», а никакого прогресса не наблюдалось.

Неожиданно Зар спросил:

– А вам-то как удалось этому научиться?

Старик усмехнулся. Переменив позу, он сказал:

– Хорошо. Я расскажу вам кое-что о себе, но вы не прекращайте занятия.

Зар кивнул. Он только немного потряс кистью и продолжил тренировку.

– Я родился в тысяча девятьсот первом году в городке Зубцове Тверской губернии, – сказал старик. – Дед мой был оседлым цыганом, работал на кузне, бабка была гадалкой. Дед мой был высок, и силен, как медведь, от него и у меня высокий рост; а бабка моя умела видеть будущее. Вот она-то первой и заволновалась обо мне, смекнув, что ей не видны мои зрелые годы. Помню, то и дело совершала надо мной всякие заклинания, но так и не могла ничего изменить. Отец мой окончил среднюю школу, пел в хоре и неплохо зарабатывал. У меня, как и у любого другого цыганского мальчишки, в детстве было предостаточно свободы. Рос я великим озорником, и нередко это оборачивалось для меня неприятностями. Однажды грохнулся с голубятни, сломал ногу; в другой раз меня сбила лошадь, тогда вообще чуть не погиб. Родные, а особенно бабка, очень волновались, как бы я невзначай себе шею не свернул, но заставить меня сидеть на месте им было не под силу. Как-то неподалеку от Зубцова табор стоял, и бабка сводила меня к колдуну. Тот за золотое кольцо заговорил меня от увечий и в конце произнес странную фразу: «Заговор будет действовать до тех пор, пока твое имя не будет произнесено вне времени». Верите или нет, но с тех пор не было ни одной серьезной травмы; любые попытки покушения на мою жизнь – а их было предостаточно! – всегда заканчивались ничем. Когда мне стукнуло восемь, отец продал дом и перевез семьею в Москву, где ему помогли устроиться в цыганский хор знаменитого «Яра», принадлежавшего в ту пору купцу Алексею Судакову. Была у нас тогда приличная квартира на первом этаже двухэтажного дома, имелась небольшая библиотека, и у нас была своя горничная. Помнится, все как-то изменились, чувствовали себя интеллигентами, – даже я, лопоухий юнец, стал не таким проказником. Отец отдал меня в гимназию и музучилище, хотел в будущем видеть преподавателем музыки. Неизвестно, каким образом мои интересы направились на штудирование наук, но в особенности меня заинтересовала история. Как раз в ту пору в руки впервые попалась «Авеста», священная книга зороастрийцев, перевода тысяча восемьсот семьдесят третьего года профессора Лебедева, а с нею большая статья. Вот тогда и начались у меня сны, в которых я видел себя жрецом в хитоне, проводящим ритуалы огня. Вскоре судьба, точно по случайности, свела меня с одним человеком, глубоко знавшим основы зороастризма. Это был приятель нашего пианиста, Али Карака – гебр, бежавший из Персии. Узнав, что я интересуюсь зороастризмом, он дал мне кое-что почитать из того, что сам перевел на русский. Хоть миссионерство и не принято среди зороастрийцев, но, видать, мой пыл его тронул, и Карака начал со мной заниматься. Уже в пятнадцать я стал искать мобеда, который мог бы совершить надо мной обряд принятия в веру. Но до семнадцатого года мне не посчастливилось встретить в России служителя такого высокого ранга.

После революции все изменилось. Я продолжил обучение, поступил в университет, на факультет истории, и окончил его с отличием. Остался работать на кафедре, защитил диссертацию. Ездил на раскопки в Среднюю Азию и Азербайджан. В Азербайджане я, наконец, нашел себе мобеда, и он позволил мне принять веру. С той поры я стал последователем Великого Учения. После возвращения домой занялся духовными практиками и однажды, изучая древние тексты, наткнулся на фразу: «Невидимый Манью и Светлый Атар заключили договор при свидетельстве Земли». Далее следовало подробное описание условий договора. Я искал ссылки на исторические факты, пытался выяснить, кто такие эти Невидимый и Светлый, но так ничего и не узнал.

Вскоре я женился, появился сын, а через три года дочь. Я стал меньше ездить по командировкам, защитил докторскую. Со временем меня назначили профессором кафедры. Но меня по-прежнему интересовало Великое Учение – не как ученого, а как адепта. Я изучил все доступные мне тексты, и уже не мог пополнить багаж знаний новыми сведениями, но в тысяча девятьсот тридцать девятом случилась командировка в Туркмению, где на раскопках мне попался артефакт. Это были глиняные таблички с письменами, нацарапанными жрецами неизвестного культа, жившими в пустыне. Вот о чем они гласили: «Когда в мире воцарилось равновесие, на землю проник Невидимый Манью – зловещее, кровожадное, не имеющее формы, существо из иного мира. Невидимый хотел сожрать человечество, но ему воспрепятствовал другой пришелец – Светлый Атар, который не был таким кровожадным и вполне мог довольствоваться одним лишь человеческим страхом. Светлый не стремился к тому, чтобы человечество быстро погибло, и вступил в борьбу с Невидимым. Завязалась битва, в которой никто не мог победить. В конце концов, Светлый предложил заключить договор на девять тысяч земных лет, согласно которому в первую треть срока на земле будет править Светлый, вторую треть власть перейдет Невидимому, и, наконец, в последнюю треть в мире будет двоевластие. Светлый Атар надеялся в течение первого периода ослабить силы Невидимого Манью, но тот воспользовался хитростью. Невидимый усыпил Светлого, а сам, сдерживаемый силой договора, предался ожиданию. Пока Светлый спит, Невидимый наблюдает за миром, и только иногда ему удается входить в тела некоторых людей или животных, превращая их в своих рабов, и таких существ называют демонами или дэвами».