Путь обмана - [4]

– Ж-женя, – сказала Еленка, вприпрыжку догоняя пришельца, – ты зря хохочеш-шь, веселишься… Я знаю… У тебя умер отец?

Пришелец вздохнул, грустно улыбнулся.

– Вы опять правы, фея лютиков и стрекоз, – у нас на корабле беда. Но что же мне прикажете, целыми днями плакать? Или искать местных волшебниц и, рыдая на их твердом плечике, просить помощи? – Пришелец показал пальцем на плечо Еленки.

– Женя, – спросила девчонка, – вы – солдат?

Пришелец задумался.

– Должно быть, да. Я, мира Ель, – солдат Космоса.

– Тогда понятно, почему вы не плачете, – сказала девчонка. – Солдат не плачет.

Еленка встала на колени перед пеньком и протянула греющейся ящерице кустик земляники. Ящерица опустила змеиное веко и вытянула вперед зубастую нижнюю челюсть.

– За что вы так цените вояк? – Женя, согнувшись, искал землянику: если вдруг зверю покажется мало.

Еленка нахмурилась. Она сорвала ящеркин хвост и резко встала. Тополь шумел за спиной пришельца. Женя глупо и радостно улыбался.

– Я – солдат, – жестко сказала девчонка. – Не веришь?

Над землей блеснул поющий солнечный зайчик. Тело девчонки согнулось смуглым кузнечиком, исчезло. “Нога – в цзюй-цуэ, колено, пах…” – считал пришелец. Теплый ветер подкинул подбородок. Пришелец опустил глаза. На напряженной коричневой подошве висела приклеившаяся раздавленная ягода земляники. Над хворостиной ноги чернели окна глаз и две руки в неполном треугольнике. “Если мяукну, – отметил пришелец, – получу в висок на сладкое… Что-то вроде нашего “богомола”… Матка бозка, какая она гибкая!..” Он качнулся: ноги девчонки застыли чуть отклоненной струной. Женя улыбнулся: не ребенок, а взведенная машинка для убийства.

Еленка опустила ногу.

– Ты мог защититься, – сказала она, – ты мог убить меня. Я знаю. Почему ты этого не сделал?

Женя повернулся к тополю. Узкое лезвие вонзилось в кору сантиметров на пять. Женя подержал прохладную рукоятку, затем выдернул нож и перебросил хозяйке. Та ловко вогнала лезвие в ножны.

– Потому что я люблю Вас, мира Ель. Девчонка подобрала куртку и подошла к пришельцу.

– Должно быть, я тоже тебя люблю. Мне было неприятно тебя убивать. Женя развел руками.

– А его я ненавиж-жу, – девчонка кивнула на тополь. – Оно – предатель. – И снова вспыхнул солнечный зайчик. Брызнула бесцветная тополиная кровь.

Еленка сплюнула. Она подошла к стволу и провела ножом глубокую борозду. Потом еще одну. Потом еще. Взгляд девчонки замерз. Она прикоснулась зубами к рассеченному стволу, сладостно вцепилась в зеленую мякоть. То ли шип, то ли визг вырвался из ее горла.

– Елочка! – испуганно сказал пришелец. Девчонка обернулась, зрачки у нее были мутные, губа приподнята в оскале.

– Ты хотела меня испугать? – спросил пришелец.

– Женя, ты – совсем глупый. Разве солдат кого-нибудь пугает? – сказала девчонка. – У меня с этим деревом старые счеты. – Кончики губ у нее опустились, верхняя губа приподнялась, обнажив широкие зубы. Глаза прищурились. Вся поза заострилась в мрачной ненависти. Когда я была маленькая… да, сразу после той холодной эпохи, пафликяне… пааки!.. осадили столицу, и здесь, в лесу, нашли мою мать. Они хотели, чтобы отец сдал им город, но отец отказался. Тогда пафликяне собрали всех пленных и напоили их вином с ядом, который убивал через день. Они привязали мою маму к этому дереву и стали пытать на глазах у пленных… Они пытали МОЮ МАМУ! Они жгли ее раскаленными ножами! За что?! Она ж-же никогда не была солдатом! Она НАМ А!.. – Еленка стерла с губ пену. – После каждой новой пытки они приводили одного пленного к воротам Столицы. Того впускали. Пленник приходил, говорил, умирал, а у отца седели волосы. Он грыз кончик ножа, чтобы не лишиться ума, а потом приходил ко мне в комнату, гладил по голове, говорил, что мама вот-вот придет, и я видела, как по губам у него текла кровь, и ничего не понимала… глупая была… Женя молчал.

– Потом пафликяне убили мою маму, – сказала девчонка. – Мама родилась в лесу. Лес был ее покровителем, а это дерево не сделало ничего, чтобы спасти маму… Оно – предатель.

Снова нож с визгом вошел в кору. Еленка постояла на коленях, встала, подошла к дереву. Выдернула нож и повернулась к пришельцу.

– Папа говорит, – сказала она, – что предателей нельзя казнить. Они должны жить и всю жизнь мучиться, а потом сдохнуть от страха… Корабль там?

Девчонка, махнув рукой на солнце, пошла вперед.

– Это жестоко, – сказал Женя, – хотя, может, и справедливо.

Еленка молчала и внимательно посматривала на пришельца.

– Женя, вы же – солдат, – сказала Еленка, – а солдаты созданы, чтобы убивать.

– Нет, – сказал Женя. – Это неправда. Я…

– А что бы вы сделали с теми, кто убил вашу маму?

Женя замолчал. Он слышал дыхание ждущей ответа девчонки. Слышал хрип деревьев в лесу, шорох травы у ног. Нужен был ответ на вопрос маленькой принцессы из ласкового леса.

– Я убил бы их, – сказал он.

– Да, – сказала Еленка.

Солнце заволокло тучами, погасли на тропинках солнечные плетеные пятна. Недовольные ящерицы исчезли с холодных пней. На дорогу закапали длинные тягучие слюни широколистного ореха.

Женя замедлил шаг. Он провел рукой по нечесаным волосам и остановился возле небольшой желтой плиты. Над ней возвышался белый обелиск с неправильной многолучевой звездой на шпиле.