Путь наемника - [36]

— Умолкни! И так паршиво, — отозвался угрюмый Орум, но Ала было уже не остановить.

— Я так люблю жизнь… Эй там, на небесах, или в недрах планеты, если там всё же кто-то есть, услышь меня… Умоляю… Пусть они сожрут коротышку первым, он такой сочный и жирный.

— Ох и нытик ты. Да еще и сволочь эгоистичная, — снова попытался прервать его тирады Орум.

— Я больше никогда не буду врать. Я буду помогать всем, всем, всем и даже бесплатно. Вселенная, ну давай, услышь меня, дай мне шанс стать хорошим Алом!

— Да закрой же ты уже свою хлеборезку! От того, что ты тут разорался, нам легче не станет.

Ал медленно развернул голову в сторону гнома. Взгляд его был пристальным и пронизывающим. Секунда. Две. Десять. Казалось он хочет просверлить дырку во лбу Ори.

— А знаешь что!? Ты меня достал со своими нравоучениями! Тоже мне, отец семейства выискался! Посмотрите на меня, я такой правильный, такой чистый, не совершил ни одного плохого поступка. Всю жизнь был примерным семьянином и законно зарабатывал на свой хлеб, — Ал попытался презрительно плюнуть на песок, но пересохший язык и губы не позволили этого сделать.

— Ну и к чему ты это сейчас ляпнул?

— Да пошел ты!

Разговор утих сам собой. Хорошо, что Орум не любил ругаться и биться головой о стену, лишь бы только что-то кому-то доказать. Гном, конечно, иногда срывался и тоже высказывал такие речи, что челюсти друзей устремлялись к земле, но в большинстве случаев он предпочитал просто остаться при своем мнении и промолчать. Он мог прекрасно улавливать тот момент, когда надо закрыть рот, чтоб не подкидывать больше дров в пылающее эго Ала. Что сейчас и произошло.

Молчание продолжалось, а солнце медленно и уверенно зажаривало наемников. Даже непонятно кому хуже: Елене в кожаной курточке, с обрезанным правым рукавом, из-за чего тело нереально потело, а рука уже покрывалась волдырями; или Алу с Орумом, которые были в майках, и их кожа уже приняла ядрено красный окрас. На лысину гнома вообще было больно смотреть: яичница б на ней приготовилась за долю секунды.

Неожиданно, оторвав свой взгляд от ботинок и стукнув затылком о колоду, к которой был привязан, Ал изрек:

— Знаете, я никогда не рассказывал вам о своем прошлом, но так как нас скоро сожрут, я хочу, чтоб вы выслушали историю жизни эгоистичной сволочи, которая боролась за каждый день своего бытия.

Орум только безразлично хмыкнул, в то время как Ал смотрел в одну, только ему видимую, точку в небе. Елена не могла ничего сказать или возразить, она беспомощно опустила голову и слушала.

— Моё полное имя, Алпачин. Мне сорок три года. Где я родился? Понятия не имею. Кто мои родители? Тоже вопрос без ответа. Первое детское воспоминание, которое я сейчас могу воспроизвести в своей памяти — это рыночная площадь, мне лет пять, и мы вместе с десятком таких же беспризорников воруем кошельки у прохожих.

Я был сиротой, как вы уже поняли. Жил в каком-то маленьком городке на краю Смешанного Государства. Мы с другими, брошенными на милость судьбы детьми без семей, ночевали в пещере, совсем рядом с главными городскими воротами. Я подворовывал, питался украденной едой, и единственной моей целью было выживание. Так и существовал до шестнадцати лет. Сколько моих друзей было убито или умерло от болезней за эти годы — точное число не скажу, но то, что я остался жив — уже достижение.

В один ужасный, холодный, дождливый день меня как будто молния ударила. Пришло озарение. Хватит! Хватит вести образ жизни таракана. Жрать недоеденные крохи и прятаться по углам. Пора что-то менять. Я вымылся в ручье, украл чистые вещи и пошел искать себе работу. В тот день удача, впервые за всю жизнь, улыбнулась мне во все свои немногочисленные зубы. Уже вечером того же дня меня взяли уборщиком в небольшую таверну. Жил с тех пор я в маленькой подсобке, ел мало, спал еще меньше. Но это был честный труд. За три года работы в таверне я стоял на пороге смерти четыре раза. Мальчики-беспризорники, с которыми мы жили в пещере, считали, что я предал их и пытались убить меня. Четыре раза им это почти удалось, но каждый раз хозяин забегаловки спасал меня, оплачивая дорогое лечение целителей. Добрый был человек. Но я решил, что пятого покушения могу не пережить, да и работать до конца жизни уборщиком во вшивой таверне на краю света — так себе перспектива. Недаром говорят, получив желаемое — человек начинает желать еще больше. Меня посетила безумная идея. Почему бы не попробовать стать магом? Как известно, только ирни могут владеть магией. Но ученые на Территории Магии научились каким-то способам переливать кровь ирни людям. Девяносто процентов согласившихся на переливание умирало, но тем, кто выживал, удавалось овладеть магическими силами. Вот и я решил попробовать. Десять процентов успеха? Хм. В моей жизни бывали расклады и похуже. Собрав пожитки, заработанные за три года работы, я отправился в путь.

Через год, много путешествуя и выживая за счет разовых, а порой и очень унизительных работ, я добрался до Территории Магии. Поселившись в гостиницу, недалеко от лаборатории учёных, записался на переливание. К моему удивлению, желающих было очень мало. Всё-таки вероятность в девяносто процентов заставляет многих отказаться от своей мечты, но я — не все. Как сейчас помню. Это было раннее утро. В лаборатории малолюдно и светло. Стены голубого цвета. Они немного успокаивали расшатанные нервишки. Ко мне подошел ирни с очень наигранной доброжелательной улыбкой и спросил, каким видом магии я хотел бы управлять, в случае успеха? На выбор были огонь, вода, некромантия, исцеление и перевоплощение. Конечно же, огонь. Он всегда привлекал меня своей мощью и необузданностью. Подписав какие-то бумаги и отдав всё до последнего золотого за использование оборудования, я прошел в небольшую комнатку с деревянной кроватью. Попросили лечь. Зашли двое ирни. Оба имели множество татуировок, их лица были неподвижными. Глаза первого — красные, второго — зеленые. Какие-то приготовления. Один из ирни, уже не помню который, попросил закрыть глаза. — Ал остановил поток слов, отстраненно глядя куда-то в сторону. Через пару мгновений, глубоко вдохнув, он продолжил. — В следующий момент я умер. Ничего не ощущал. Никаких мыслей. Темнота и пустота. Не знаю, сколько это длилось, вечность, наверное. Но неожиданно появилось пламя. Оно было внутри и снаружи. Оно влекло меня к себе и сжигало заживо. Я ощущал, как моя плоть превращается в чёрный пепел, отрастает, а потом снова испепеляется. Я рыдал, кричал, но это всё было в моей голове. Я умирал снова и снова, чтоб в следующий миг вновь возродиться и сгореть. Спустя целую прорву смертей и воскрешений, что-то защекотало в области груди. Резко пропало пламя, меня отпустила агония и я очнулся. Первое, что прошептал, открыв глаза — воды. Но мне никто не ответил. Комната была пуста, я нагой, а на груди чернел и, казалось, что даже немного дымился, вытатуированный маленький круг. Удача снова была на моей стороне в этот день. Точнее даже неделю. Потому что я провалялся в отключке целых семь дней.