Путь наемника - [16]

— Надеюсь, ему повезло с женой, — искренне сказала она.

— Хороших жен в мире немало, — ответил колдун и перевел беседу на другую тему.

Разговор о прошлых годах жизни Пакс занимал теперь каждый день по несколько часов. Она рассказала киакдану о своих первых днях в роте герцога Пелана, о первых друзьях, появившихся у нее среди сослуживцев, о неприятной истории, случившейся у нее с Коррином и Стефи. Этот случай заинтересовал магистра гораздо больше, чем Пакс могла предположить. Он вызнавал у нее все новые и новые детали этого скандального инцидента, причем зачастую расспрашивал о том, что, с точки зрения Пакс, не имело никакого отношения к делу.

По ходу этих разговоров прошлое Пакс становилось для нее более ясным. Смутные образы превращались в воспоминания о реальных событиях. Она вновь восстановила мысленную связь между собой сегодняшней и той непоседливой Девчонкой, любительницей приключений, не дававшей скучать ни родителям, ни старшим братьям. Постепенно, шаг за шагом она мысленно доросла до самой себя в юности, когда, еще неопытной, но столь же упрямой девушкой, она сбежала из дома, чтобы стать наемным солдатом. Пришел черед и освежить в памяти первые сражения бок о бок с надежными товарищами по роте герцога. Вот там, в те годы, она и была, пожалуй, по-настоящему самой собою — дерзкой, целеустремленной, решительной и умеющей хранить верность единожды данной присяге. Тогда она начала замечать, что в людях одни и те же черты характера могут проявляться в качестве их сильных сторон и в качестве их слабостей — все зависит от конкретной ситуации. Присягнуть на верность герцогу Пелану означало стать членом братства благородных воинов. Оказаться в начале воинского пути в каком-нибудь полубандитском отряде беспринципных псов войны означало раз и навсегда пустить свою жизнь по другому руслу.

Как-то раз, прогулявшись по роще и присев на залитой солнцем поляне, Пакс обратилась к киакдану:

— Раньше мне никогда не приходилось думать о выборе. Я решала для себя: этот человек хороший, а этот плохой. Третьего было не дано. Пелан пытался объяснить мне, что я не права, но тогда я по-настоящему его не понимала. Лишь намного позже до меня стало доходить: в жизни нужно решать, кому можно доверять, а кому нет. Решать каждую секунду, оценивать каждый свой поступок — правилен он или нет.

Колдун кивнул:

— Для воинов это самое трудное дело. Ты сама знаешь, Паксенаррион: воинам приходится учиться подчиняться, причем подчиняться, не задавая вопросов. Очень часто на вопросы просто нет времени. Вот почему некоторые из нас — я имею в виду киакданов — не хотят иметь дела с воинами. Многие из тех, кто избрал этот путь, оставаясь верными присяге, утрачивают способность самостоятельного выбора между добром и злом. Таким образом вольно или невольно они выступают на стороне хаоса, а не порядка. Для такого человека, как ты, кто избрал для себя — или, быть может, был избран высшими силами — стать участником великой битвы добра со злом, нужно уметь не только сражаться, но и думать, принимать решения.

Пакс кивнула:

— Теперь мне это ясно. А раньше? Могу ли я сказать, что всегда принимала решения самостоятельно? Я делала то, что мне приказывали, и признавала за теми, кому подчинялась, право распоряжаться моей судьбой. Я заранее была уверена, что они абсолютно правы во всем, и старалась даже не задумываться над смыслом приказов. — На некоторое время Пакс замолчала, размышляя о прошлом. — Даже в те мгновения, когда я начинала сомневаться, — например, в тот раз, когда я решила, что герцогу лучше убить Синьяву одним ударом, — я ведь потом даже и не вспоминала об этом.

— Верно подмечено. Ты выбрасывала из головы эти мысли и снова становилась нормальным солдатом. А потом раз за разом тебе предоставлялись все новые возможности вырваться из этих узких рамок, начать думать своей головой. Вспомни о тех случаях с талисманом Геда — ты же сама мне рассказывала.

— Я помню. Помню, как всячески старалась избежать необходимости принять очередное решение. — Пакс вздохнула и потянулась. — Интересно. При этом я была уверена, что никогда не отказываюсь принимать вызовы судьбы, а оказывается, я их даже не видела. Может быть, это и есть трусость?

Киакдан пожал плечами:

— А разве мы уже определили, что такое трусость? Вот ты: почему ты, например, раз за разом отказывалась принять вызов? Если только потому, что была уверена, будто твой удел — подчиняться командиру, это одно дело. Но если ты боялась риска принять не правильное решение, боялась ошибиться…

— Так оно и было. И при этом я, да и все остальные были уверены, что я — храбрейший из храбрых солдат. Может быть…

— Может быть, ты просто боялась чего-то, как все боятся? Ничего в этом страшного нет. Не бывает человека без недостатков. Мы как раз сейчас пытаемся разобраться в том, кто ты есть на самом деле и кем ты можешь быть. И для этого вовсе нет необходимости каяться в какой-то несуществующей вине.

Пакс внимательно поглядела на колдуна.

— Но ведь вы сами говорили…

— Я говорил только, что ты постоянно отказывалась принимать какие-то решения. А теперь от тебя требуется признаться в этом себе самой, а вовсе не мучиться из-за того, что когда-либо в прошлом ты могла сделать что-то иначе, и тогда твоя жизнь пошла бы совсем по-другому. Прошлого не изменишь и не вернешь. Если захочешь, можешь принять этот вызов в любой момент, хоть сейчас, начиная с сегодняшнего дня.