Путь на моря - [33]
Тральщик стоял у причала. Горящую паклю выбросили за борт, и надо же было случиться такому, что она угодила в мазутную лужу. Деревянные сваи, пропитавшиеся за столетия смолою и мазутом, запылали!
Черный дым поднялся над портом.
Завыли сирены, загрохотали каблуки бегущих на корабли членов экипажей, тревога сорвала с коек моряков дежурного подразделения АСС.
Пока буксир оттаскивал от стенки корабли, к пылающему причалу уже подходил ПЖК — пожарный катер. Его капитан — обильно посеребренный сединою человек, Алексей Михайлович Троеранов, рассказал мне, что когда подошли поближе, то оказалось, что струи воды из установленных на надстройке лафетных стволов не достают до причала.
Тогда подтащили к борту плотик, трое матросов со шлангами в руках прыгнули на качающиеся доски и, с трудом удерживая равновесие, стали бить пеной и водой по огню.
— С какого расстояния? — поинтересовался я.
— Сначала метров с десяти, а уж потом вплотную… — невозмутимо ответил Троеранов.
Кто же были эти парни, в течение часа танцевавшие невиданный танец на багровой от пламени, кипящей воде?
Весельчак и мастер на все руки Геннадий Борисов, спокойный, немногословный Владимир Алхимич, черноволосый крепыш Сергей Шахлевич.
Все трое комсомольцы, матросы с ПЖК.
И все-таки огонь, расстреливаемый, казалось бы, в упор, ни унимался. Сваи были расположены в шахматном порядке, и это мешало сбить пламя.
С другого пожарного судна на поверхность моря шипящим белым потоком хлынула пена! Когда ее высота над водой достигла чуть ли не метра, подошел буксир и бортом загнал пену под причал.
Словно белая шапка накрыла огонь — и пожар прекратился. В этом и заключалось изобретение Дьяконова.
А с матросом Рымарем я познакомился на водолазном боте. Бот чем-то неуловимо напоминал своих хозяев: невысок, крепко сбит… Я осматривал его помещения и у входа в кубрик столкнулся с черноволосым кареглазым матросом. Разговорились. Моряк оказался крымчанином, служил по второму году и сейчас собирался в отпуск.
— По семейным обстоятельствам?
— Никак нет, по поощрению. — Лицо моего молодого собеседника так и расплылось в счастливой улыбке. «Допустимый риск» матроса Александра Рымаря был по достоинству оценен командованием.
Рымарь служил под началом мичмана Киселева и говорил о нем с чувством неподдельного восхищения. Да и немудрено. Киселев провел под водой свыше шести тысяч часов, а уже одно это говорило о многом…
Каюта мичмана, узкая и тесная (ни дать ни взять — рундук с круглой прорезью иллюминатора), помещалась неподалеку от его заведования. А оно у Киселева было немалым: похожая на подводную лодку в миниатюре декомпрессионная камера, закрепленный на ферме белый цилиндр водолазного колокола, снаряжение, инструмент — да разве все перечислишь…
Но Борис Степанович на тяготы службы не жаловался и в дополнение к своим обязанностям старшины команды водолазов являлся еще и внештатным замполитом корабля.
Был он круглолиц, плотен, легок в движениях. Неуемная энергия, казалось, так и бурлила в нем.
Я уже узнал от водолазного специалиста старшего лейтенанта А. И. Чепишко, что в 1961 году Киселев с опасностью для жизни спас своего товарища. Дело было так.
Промывали туннель под затонувшим кораблем. Неожиданно свод в одном месте рухнул, и старшина 2-й статьи Михаил Пасюта оказался придавленным землей. Мало того, что он не мог шевельнуть ни ногой, ни рукой — землею засыпало травящий клапан, — Пасюта потерял сознание.
Когда водолаз работает на грунте, наверху его всегда подстраховывает напарник. Пасюту страховал старший матрос Киселев. Он опустился под воду, струею воздуха из шланга «размыл» Пасюту, руками расчистил клапан и поднял товарища наверх.
Два часа сорок семь минут работал Киселев в туннеле, ежесекундно рискуя быть засыпанным грунтом!
— А что сейчас делает Пасюта? — спросил я у Киселева.
— Остался на сверхсрочную, служит иструктором водолазного дела в училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Мы с ним с тех пор друзья. Вы знаете, это не так-то просто: расстаться с нашей работой… Да вот совсем недавний случай. Служил у нас на боте старшина 2-й статьи Сланевский. В мае он уволился и уехал на родину, под Одессу. Помню, в день отъезда мы с ним допоздна проговорили. Парень рвался домой, к своей старой работе, к землякам… А спустя два месяца письмо: так, мол, и так, соскучился, ребята, иду в военкомат, буду проситься к вам, на сверхсрочную.
Спасатели не только работают — они и учатся. В учебных классах и на боевых постах, в море и на берегу. И учеба эта порою требует не меньшей самоотверженности и мужества, чем при выполнении спасательных работ.
Соединение проводило учение по оказанию помощи затонувшей подводной лодке. Глубиномер бесстрастно отсчитывал глубину погружения. Тридцать метров, шестьдесят, восемьдесят… Один за другим уходили под воду водолазы.
Вот уже к лодке подсоединен ходовой трос и по нему, как по направляющей, пошел вниз спасательный колокол. Он коснулся комингс-площадки, и толща воды, прочнее любой сварки, придавила его к лодке. Теперь как можно быстрее надо выводить подводников на поверхность.
Документальная повесть поэта Марка Кабакова посвящена Арктике, Северному морскому пути, который превращается в великую транспортную магистраль, полярным капитанам, портовикам, зимовщикам и летчикам ледовой разведки. Что заставляет их долгие годы работать в суровых, подчас экстремальных условиях, какие проблемы, экономические и нравственные, ставит перед ними сегодняшний день — вот основные вопросы, на которые стремится ответить автор.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.
Творчество известного еврейского советского писателя Михаила Лева связано с событиями Великой Отечественной войны, борьбой с фашизмом. В романе «Длинные тени» рассказывается о героизме обреченных узников лагеря смерти Собибор, о послевоенной судьбе тех, кто остался в живых, об их усилиях по розыску нацистских палачей.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
В книгу включены документальные повести журналиста Г. Фролова о Герое Советского Союза Юрии Двужильном и героине битвы под Москвой в 1941 году Вере Волошиной. В результате многолетних поисков Георгию Фролову удалось воскресить светлые образы этих замечательных советских патриотов, отдавших жизнь за Родину.
Герои повестей и рассказов, вошедших в этот сборник, наши современники — солдаты и офицеры Советской Армии. Автор показывает романтику военной службы, ее трудности, войсковую дружбу в товарищество, Со страниц сборника встают образы воинов, всегда готовых на подвиг во имя Родины.