Путь на Хризокерас - [24]

Рассказ длился долго, но мессер Полани не перебивал разговорившегося купца. Вместе со словами тот выплескивал накопившуюся трехмесячную усталость, злость, горечь непонимания и ощущение полного своего бессилия. Наконец, рассказчик умолк и, опустошенный, замер на стуле. Его собеседник тоже молчал. Наконец, тяжело вздохнул:

— Да… Боюсь, вы подтвердили самые худшие мои опасения.

Ладно, сегодня еще отъедайтесь, мойтесь, приводите в порядок костюм. Хотя, последнее — лишнее. Все необходимое для путешествия вам привезут. Завтра с отрядом сопровождения вы выезжаете в Венецию. На сегодняшний день ваша голова, пожалуй, — одно из самых ценных достояний Светлейшей Республики, так что будем ее по возможности охранять. Обо всем, что вы мне только что рассказали, должен услышать мессер Себастьяно Сельвио.

Из первых уст!

* * *

Лимузен, Шато-Сегюр, 18 апреля 1199 года

Большой круг для судебного поединка отчертили на ристалищном поле. В центр вкопали столб в человеческий рост с закругленной верхушкой. Затем к нему привязали веревку длиной где-то метров двадцать пять — тридцать. Второй конец веревки подвязали к упряжи лошади, впряженной в самый обычный деревенский плуг. Если конечно можно называть этим гордым именем ту пародию на сельхозинвентарь, каковую на полном серьезе считали плугом в эти нелегкие времена. Н-да, даже до древнеримских образцов местным сельскохозяйственным орудиям еще совершенствоваться и совершенствоваться…

Как бы то ни было, лошадка, натягивая веревку, обошла вокруг столба полный круг, а усердный селянин, компенсируя своим старанием сомнительные достоинства сельскохозяйственной техники, пропахал вокруг столба борозду.

Все, что внутри — это и было Большим судебным Кругом.

— Слушай внимательно, Серджио, — объяснял облаченному в сталь господину Дрону правила судебного поединка неразлучный Меркадье. — Правым будет признан тот, кто останется в круге. Тот, кто окажется снаружи, не важно — живой или мертвый, тот признается виновным. Ты должен выдавить, выкинуть, вытащить или еще каким-нибудь образом переместить де Донзи за пределы судебной борозды. Убивать его для этого или нет — решишь по ходу дела. Поединок закончен, когда виновный находится за пределами круга, а правый, подойдя к судебному столбу, возложит на него руку.

— Таки слушайте Меркадье, Сергей Сергеевич, — не преминул вставить свои пять копеек неугомонный доцент. — Помнится, когда лет этак сто с лишним назад благородный кабальеро Диего Ордоньес убил в судебном поединке под городом Саморой благородного кабальеро Диего Ариаса и решил выйти из круга, полагая поединок законченным, присяжные не выпустили его. Справедливо указав, что мертвец еще не побежден. Лишь когда победитель вытолкает его за границы круга, вместе со всем оружием и доспехами, да еще умудрится при этом сам не переступить борозды — вот тогда поединок завершен.

Пораженный глубиной познаний почтенного историка, Меркадье с полным одобрением закивал головой. Олигарх же лишь хмыкнул про себя на языке, совершенно неизвестном капитану брабансонов:

— Ну да, ну да… и здесь священная борозда, как же…

— Большой круг, — продолжил между тем введение в средневековую юриспруденцию неутомимый Меркадье, — строится лишь для благородных и знатных сеньоров. Они сражаются верхом, вооруженные копьями, щитами и все тем, что еще сочтут необходимым для защиты своего доброго имени. Простонародье сражается в Малом круге, ибо бьются пешими.

— Постой-постой, — прервал приятеля господин Дрон. — Ты что, хочешь сказать, что я должен буду для боя забираться на лошадь?

— А то как же! Клянусь Распятьем, все благородные сеньоры так делают. — Ну, я-то не благородный сеньор. Так что мне вполне позволительно драться в пешем порядке. Тем более, что конному бою я никогда в жизни и не учился.

Как раз Меркадье-то это было более чем понятно. Выйдя из самых низов, из простых латников став капитаном наемников, он также рассматривал лошадь исключительно как средство передвижения. Но, как же быть с обычаями, гласящими, что благородные должны биться верхом?

— Вот пусть де Донзи и бьется верхом. А мне лошадь только мешать будет. И что, есть какие-то законы, запрещающие пеший бой?

— Нет, но обычай…

— Poher, — резюмировал господин Дрон на своем индийском. — Давай дальше, что там еще?

— Да, в общем, и все. Запрещено ранить коня противника. Бой можно вести сколько угодно, хоть год. Противники сражаются от рассвета до заката, ночь отдыхают, а со следующим рассветом продолжают бой.

— Какие-нибудь запрещенные удары, недостойные или считающиеся подлыми приемы существуют?

— Это как это? — не понял вопроса Меркадье. Кем запрещенные, почему запрещенные? Что значит "недостойные"?

— Ага, — снова себе под нос пробурчал почтенный депутат, — слухи об особом благородстве рыцарских поединков оказались несколько преувеличенными…

— Так, что еще? — задумался Меркадье. — Ага, атаковать обязан обвинитель. То есть, конечно, чаще всего оба сразу бросаются в бой. Но вот, если особого желания драться нет, то обвиняемый может и постоять себе спокойно. Ему с этого ничего не будет. А вот, если обвинитель уклоняется от боя, то присяжные могут ему и поражение засчитать.