Путь на Грумант. Чужие паруса - [33]

— Почему тут лед разошелся, отец, будто кто по берегу ровнял трещину–то? — спросил Ваня и тут же, заглядевшись, зацепился лыжей за закраину трещины и упал в снег.

— Ничего, крепче помнить будешь, какие трещины бывают! — хохотал Степан.

— Это, Ваня, живая вода делает, — ответил сыну Химков, — Вода–то два раза в сутки на прибыль идет. На полную воду лед за трещиной подыматься будет, а как сойдет вода, вновь на дно опустится. Вот трещина и не мерзнет. А у берега, где мелко и лед неподвижен, там он до самого дна намерзает.

— Теперь тихо–тихо идти надо, зверь близко должен быть: вишь, отдушины чернеют, — предупредил Степан, которого уже охватило возбуждение предстоящей охоты. — Нам нерпиху запромышлить надо, от белька толку мало.

Дойдя до первой гряды торосов, охотники осторожно стали выглядывать из–за обломков льда.

— Вон, вон он, зверь! — зашептал Степан.

В десяти шагах от охотников, внизу, у тороса, лежала нерпиха с маленьким бельком, жадно припавшим к вымени. Промышленникам были слышны нежное похрюкивание матери и слабые всхлипывания детеныша.

— Ну, Степан, начинай.

Степан приподнялся, взмахнул кутилом и, изогнувшись, с силой бросил его в нерпу. Оружие, слегка задев зверя, вонзилось в лед рядом с бельком. Нерпа мгновенно скользнула через отдушину в воду, а белек, извиваясь, как червяк, уполз в свою нору.

— Я его живым возьму! — крикнул Ваня.

Мальчик скатился с тороса и побежал к норке. Засунув руку в ледяную нору, он стал тащить белька прямо за шерсть.

Зверек, извиваясь в руках у Вани, жалобно закричал, призывая мать.

«Ма–ма–ма–ма», — стонал белек, выговаривая почти по–человечьи.

Из отдушины показалась голова матери. Приподнявшись на ластах, она вылезла на лед и бесстрашно бросилась к детенышу. Ваня выпустил из рук белька, и тот, продолжая стонать, моментально очутился возле матери. Не зная, как помочь своему детенышу, нерпа металась по льду, то пытаясь уйти в воду, то снова возвращаясь.

Степан, подобрав кутило, стал медленно подходить, готовясь к удару. Мать, словно чувствуя несчастье, крепко прижала детеныша к себе. Она уже не двигалась. Жалобно смотрели на охотников ее большие выразительные глаза. Белек, прильнув к матери, успокоился и затих. Вдруг охотники увидели, как две крупные слезы скатились из глаз обреченного зверя.

Степан заколебался. С поднятым в руке кутилом он стоял, не решаясь прикончить мать, так самоотверженно отдающую жизнь за детеныша.

— Не надо, Степан, — глотая слезы, едва слышно сказал Ваня. — Жалко, ведь дитё свое защищает.

— Зверей всех непережалеть. Верно, что жалко, да что делать: нам ведь тоже жить надо! Бей, Степан, — отвернувшись, сказал Алексей.

Но Ваня схватился обеими руками за кутило.

— Не дам матку убивать, не дам, не дам! — повторял он, чуть не плача. Степан опустил свое оружие.

— Ну–к что ж, правда, Алексей… уважим Ванюшку… Да и зверя жалко, — как–то нерешительно, точно стыдясь своей жалости, сказал Степан. — Ладно, что ли?

Алексей не сказал ни слова, махнул рукой и пошел от нерпихи, продолжавшей лежать неподвижно около белька, спокойно посасывавшего молоко.

Охотники двинулись дальше. Ваня успокоился и повеселел.

Будто в благодарность за доброе дело, охотникам не пришлось долго искать добычу. В нескольких десятках метров они снова наткнулись на нерпу. Увидя охотников, она быстро, изгибая спину и приседая на передние ласты, поползла к продушине. Но Степан ловко оглушил ее багром, а затем прикончил. По настоянию Алексея, все трое тут же выпили понемногу темной, солоноватой на вкус нерпичьей крови. Остатки крови слили в котелок.

На обратном пути произошло событие, серьезно обеспокоившее зимовщиков. Охотники, возвращаясь домой, несли на плечах багор с привязанной к нему тушей нерпы. Впереди шел Шарапов, за ним Алексей.

День был яркий, солнечный. Вдруг Степан остановился и стал протирать глаза.

— Постой, Алексей, что–то в глаза попало. И резь такая в глазах… Ой! — не выдержав, вскрикнул он. — Против света и взглянуть нельзя.

Алексей внимательно осмотрел глаза Шарапова.

— Ничего тебе не попало, а беда приключилась немалая. Это слепота от снега у тебя. Зажмурь глаза и иди за мной. Как придем домой, очки тебе сделаю. С неделю в темноте посидишь: надо глаза беречь.

Снежная слепота — нередкое явление у зимовщиков, особенно в те времена. Истощение организма отражается и на зрении. Привыкшие к полумраку глаза болезненно воспринимают ослепительный свет весенних солнечных лучей. А свет этот действительно ослепителен. Подтаявшие на солнце снежинки ночью смерзаются и образуют тончайшую корочку. Отражающиеся от поверхности такой корочки солнечные лучи, особенно ярки.

По возвращении в избу Алексей сейчас же занялся изготовлением очков для Шарапова. Выстругав ножом две тонкие дощечки, он округлил их, как стекла для очков, и соединил ремнем. В центре деревянных кружочков Алексей проколол гвоздем небольшие дырочки, как раз против зрачка. Надев очки, можно смотреть через эти отверстия, но свету в глаза попадает очень немного. Федор очки усовершенствовал, укрепив сбоку кожаные щитки.

Шарапов несколько дней не выходил из избы, пока снежная слепота не исчезла. Но солнечного света пришлось остерегаться еще долго, и Степан не расставался с очками. Не радовало охотников и состояние Федора. От принесенной товарищами нерпичьей крови он наотрез отказался.