Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту - [34]
В изданном 13 февраля 1843 года сборнике: «Неизданное из области новейшей немецкой философии и публицистики» были напечатаны в числе других марксовские «Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции» и «Лютер как третейский судья между Штраусом и Фейербахом», а также фейербаховские «Предварительные тезисы к реформе философии». Издатель «Неизданного» Арнольд Руге послал их Марксу тотчас же после их появления.
Маркс дал в письме к Руге от 13 марта 1843 года следующий разбор фейербаховских «Тезисов»: «Афоризмы Фейербаха не удовлетворяют меня лишь в том отношении, что он слишком много напирает на природу и слишком мало – на политику. Между тем, это – единственный союз, благодаря которому теперешняя философия может стать истиной»[87].
Яснее нельзя выразить проявившееся позднее расхождение взглядов Маркса и Фейербаха. Все же в то время Маркс не смог еще сделать никаких принципиальных выводов, но искал решения вскрытой им проблемы в другом направлении: «Но всё наладится, как это было в XVI столетии, когда рядом с энтузиастами природы существовали и энтузиасты государства»[88]. Тем самым Маркс хотел сказать, что он стремился добиться обоснования материалистического учения об обществе, исходя из той же материалистической основы, что и Фейербах, дополнив его полную «природного» энтузиазма односторонность.
Маркс разработал дальше эту проблему и прежде всего в тех работах, в которых начиная с написанной Марксом в марте – августе 1843 года «К критике гегелевской философии права» было освобождено «рациональное зерно» гегелевской диалектики от его идеалистической оболочки.
Уже в этом процессе материалистической переработки гегелевской диалектики ясно проявилась необходимость диалектического завершения, вернее, преобразования фейербаховского материализма.
В период с 1843 по 1844 год Маркс написал «К критике гегелевской философии права. Введение», которая была опубликована в 1844 году в «Немецко-французских ежегодниках». Положив в основу философию Фейербаха, Маркс исходит здесь из мысли, что критика религии, которая должна рассматриваться как предпосылка для всякой другой критики уже в сущности была завершена в Германии. Следовательно, отныне задача состояла в том, чтобы дальше заняться критикой на этой основе.
В каком же смысле и какой критикой?
Маркс полагал: «Задача истории, следовательно, – с тех пор как исчезла правда потустороннего мира, – утвердить правду посюстороннего мира… Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики»[89].
Он был уже на пути обоснования другой философии, отличной от фейербаховской. Как бы между прочим и совершенно бессознательно со стороны самого Маркса выявилось отличие марксовского материализма от фейербаховского.
Маркс и Фейербах определяют совершенно по-разному место философии в обществе. Фейербах писал 14 февраля 1843 года в своем предисловии ко второму изданию «Сущности христианства»: «Затем я должен напомнить и о том, что моя книга совершенно вопреки моему намерению и ожиданию проникла в широкую публику»[90]. Совсем иначе писал Маркс в работе «К критике гегелевской философии права. Введение»: «Подобно тому как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие»[91]. Подобная философия, как ее представил Маркс, хочет быть философией масс и должна распространяться среди народа. Насколько далеко Маркс ушел в этом отношении от Фейербаха, показывает дальнейшее развитие Марксом в его работе «К критике гегелевской философии права. Введение» одной фейербаховской идеи из «Предварительных тезисов к реформе философии». Способ, с помощью которого Маркс воспринимает и видоизменяет мысль Фейербаха, делает очень четкими различия обеих позиций и характеризует в то же время революционную самостоятельность мышления Маркса.
Фейербах искал связи между Францией и Германией. Это можно объяснить вновь возрастающим, начиная с 1840 года, движением буржуазии в Германии, сильно тяготеющим к Франции, как стране победоносной буржуазной революции с ее более развитыми отношениями. Поэтому в одном фейербаховском «тезисе» говорится: «Подлинный философ, не оторванный от жизни, от человека, должен быть галло-германской породы… Сердце, это женский принцип, это чувство конечного, это средоточие материализма – настроено по-французски. Голова же – мужской принцип, средоточие идеализма – по-немецки. Сердце вызывает революции, голова измышляет реформы; голова приводит в порядок вещи, сердце приводит их в движение»[92]. Фейербах в начале этого тезиса замечает, что «важнейшими орудиями, органами философии являются: голова – источник активности, свободы, метафизической бесконечности, идеализма и
