Путь к звёздам - [146]

— Ага. Конечно же, оставят. Я же говорила тебе, что эта девчонка разбирается в грибах в сто раз лучше, чем в людях, — усмехнувшись, шепнула Мари на ухо мужу, не забыв игриво куснуть его.

Это было обычное для неё проявление нежности, каким бы странным оно ни казалось в отношении серьёзного и хмурого седовласого мужчины, выглядящего как энциклопедический пример строгого университетского профессора. Став случайной свидетельницей этой сцены, Саша внезапно поняла две вещи. Во-первых, за последний год она не помнила ни одного такого же нежного и любящего прикосновения к себе самой. Во-вторых, она, кажется, напрочь забыла, что испытывает в них потребность, воспринимая себя в большей степени космическим кораблём, чем человеком.

Глядя на венгерскую чету, которая смотрелась именно такой утопической парочкой энтузиастов-исследователей, как те, кого Саша представляла в своих ранних космических фантазиях, она могла лишь подивиться тому, как Мари с супругом сохраняют позитивный настрой и энергичность (либо, по крайней мере, демонстрируют их видимость). За год, прошедший со дня, когда Рейчел Хилл подсела к ней в «Лунатике» и открыла глаза на истинное лицо предводителей «Терра Новы», у Саши не было подходящего шанса поговорить с Мариеттой откровенно, не опасаясь посторонних ушей. Но в том, что астробиолог вовсе не наивна, и понимает подоплеку происходящего, она с тех пор не сомневалась. Значит ли это, что Мари уже давно тайно сотрудничает со «Star Bridge», либо с кем-то из стоящих за конкурирующим проектом корпораций и государств?

В это было крайне сложно поверить. Ведь речь шла не о каком-то тайном агенте, а о так хорошо знакомой, практически родной Мари. О бесхитростной женщине, всю жизнь позиционировавшей себя как весёлая неунывающая ботаничка, далёкая от мира сего, и гордящаяся этим. О человеке, с энтузиазмом изучающем марсианские окаменелости, и рассуждающем в своих опусах, интересных всего нескольким тысячам таких же гиков на всей планете, о гипотетических формах внеземной жизни, и её происхождении. О её подруге, с которой они столько раз проводили вместе время и непринуждённо болтали обо всякой всячине за последние десять лет, на Марсе, на «Gateway» и на Земле, что эти разы ей было ни за что не сосчитать. А их матери были знакомы задолго до Сашиного рождения. Могло ли быть так, что Саша никогда по-настоящему её не знала?

Ещё один из множества вопросов, над которым Тёрнер долго и безуспешно ломала свою голову до того, как девять месяцев назад в неё поместили новую искусственную нейросеть, превратившую Сашу в элемент системы управления «Пегасом», а её мозг — в рудимент, остающийся в черепной коробке лишь потому, что без него хрупкое органическое тело, увы, пока не может функционировать.

— Ох и придавит же нас к земле после марсианской гравитации, — пробурчал Янош жене, не подозревая, какие мысли провоцирует их невинная беседа в голове у стоящей позади Саши.

— Не переживай. На Земле-2 гравитация будет, конечно, не марсианской, но всё же чуть поменьше.

Несколько дней назад Янош с Мари вместе с Рут прибыли на «Gateway» с Марса после полугода напряженной работы в биолаборатории на станции «Эмерсон». Саша ещё не заглядывала в отчёты, которые они должны были уже передать в правление, чтобы понять, как далеко команда БЭМБИ успела продвинуться в разработке решений по защите людей от опасной микробиоты с Земли-2. Пожалуй, лучше было туда и не заглядывать. Даже если окажется, что воз и ныне там, где был год назад (а так, скорее всего, и было) — это всё равно не повлияет на запуск «Пегаса».

Тем временем, Джекки Ву и Джилл Капур заботливо помогли пристегнуться к сиденью Джерри Перкинсу. Тот всё ещё испытывал сложности с координацией после того, как испытал на себе месяц полёта в состоянии криосна. Позеленевшее лицо бедняги Кита выглядело так, будто он вот-вот блеванёт. Такая перспектива была вполне реальной — его уже выворачивало не раз на протяжении суток, прошедших с момента, когда добровольцев, согласившихся поучавствовать в эксперименте, вывели из криосна на борту «Пегаса» незадолго до стыковки с «Gateway».

— Знаете, что, ребята? — тяжело дыша, пробормотал Перкинс. — Если я чувствую себя так паршиво после того, как провёл в этом чёртовом морозильнике один месяц, то после грёбанных сорока лет я бы очень просил вас вообще меня не будить. Пусть уж лучше это сделают ваши потомки ещё лет через сто, когда изобретут методы облегчить этот чёртов криободун.

— Не беспокойся, здоровяк, ты в полном порядке, — заверила Джилл на правах врача, ободряюще похлопав мужчину по плечу, и уточнила для ясности, пристёгиваясь к соседнему креслу: — Конечно, как для человека, который впервые в человеческой истории побывал в состоянии криозаморозки на скорости в 50 миллионов километров в час, вдобавок к тому, что провёл больше семи из последних двенадцати месяцев в невесомости. Ты уж извини, но Матушка-Природа не задумывала ничего подобного, когда решила наделить искоркой разума бегающих по джунглям приматов.

— Как я понимаю — эти две недели на Земле будут для меня адом? — несчастным голосом проворчал Кит, отпивая воду из своей «космофляги».