Путь к Золотистой - [18]

Капитана на месте не оказалось. И я уже кинулся к выходу из рубки, чтобы бежать и найти его, но меня остановил его голос, донесшийся по внутрикорабельной связи:

– Вик, я знаю, что ты слышишь меня и уже наверняка пытаешься искать. Прошу тебя, не делай этого. Сейчас я нахожусь в камере второго спецшлюза…

На включившемся экране видеосвязи появился капитан. Он был одет в лёгкий скафандр с прозрачным пузырем гермошлема, откинутым назад, за спину. Второй же спецшлюз оказался маленькой, гораздо меньше, чем лифтовая, кабинкой.

– Капитан, что вы делаете? - закричал я, и он, услышав меня, посмотрел прямо в зрачок видеокамеры.

– Извини меня, Вик, за то, что я сейчас сделаю. Пусть это покажется тебе предательством. Но я не могу поступить иначе. Я должен сделать то, что должен…

Он посмотрел мне прямо в глаза, резким движением головы откинул упавшие на глаза волосы и улыбнулся, широко и ясно. Не прекращая улыбаться, он надел гермошлем и положил руку на маленькую панельку на стене. Медленно открылся выходной люк, который был у него за спиной. Я замер, будучи не в силах сказать ни слова. А капитан помахал мне рукой и, сделав только один шаг назад, растворился в раскинувшейся за люком хищной и всепожирающей тьме Пустоты, ничем не похожей на нормальный космос. Делая этот шаг, капитан продолжал улыбаться. В тот момент я наверно закричал, но вообще-то точно этого не помню, до меня тогда во всех своих проявлениях дошел неописуемый ужас полного одиночества. Сделав свой последний шаг, капитан оставил меня одного. Конечно, кроме меня на корабле ещё есть люди, но какой в том толк, если я или не могу или не имею права вывести их из анабиоза. Я плохо представлял себе, что же мне делать сейчас, в этот самый момент, к тому же, я наверно был немного не в себе. Я побрел по кораблю, этому лабиринту коридоров и переходов, в котором было так легко заблудиться. В первую неделю после старта это часто со мной случалось, и мне приходилось или блуждать дальше или просить помощи. Но сейчас я не заблудился. И когда мало-мальски пришел в себя, то увидел, что стою перед дверью, за которой ещё на Дивере должен был лечь в анабиоз.

Я немного помедлил, потом взялся за рычаг. Дверь была заперта. Посмотрев внимательнее, я увидел выгравированную на двери надпись: "Помещение для особо важного груза", а немного пониже: "Вход исключительно по предъявлению стартключа". Стартключ, словно бы сам напомнил о себе, выскользнув из-под рубашки. Руки у меня затряслись, и такими вот трясущимися руками я снял с шеи цепочку с ключом. Как им пользоваться, я имел представление. При приближении ключа к двери, на ней открылась приемная щель-скважина, в которую ключ вошел легко, без малейшего сопротивления. Я повернул рычаг, и тяжёлая толстая дверь медленно и беззвучно отошла в сторону. Внутри было темно и прохладно. Дверь сама захлопнулась у меня за спиной, как только я оказался внутри. Хорошо ещё, что включился свет, хоть и такой, тусклый и красноватый, словно светит древняя лампа накаливания, а не современный светильник. Передо мной был небольшой зальчик, почти полностью занятый вертикально стоящими полукапсулами. Между ними оставались лишь неширокие проходы, по которым змеились серебристые кабеля энерговодов и голубые - контроля и управления. Ещё пару минут я потоптался в нерешительности и, только в очередной раз успокоившись, двинулся вдоль капсул, под прозрачными крышками которых были хорошо знакомые мне люди. Анабиоз - не смерть, но и не жизнь. И люди сейчас находятся на узкой границе между этими состояниями. Очень жаль, что я не могу разбудить кого-нибудь из них. Немного неожиданным для меня оказалось то, что я почти сразу же наткнулся на капсулу с Серёжкой. Он ничуть не изменился. Всё также словно бы спал, обиженно оттопырив нижнюю губу. Но был он неестественно, абсолютно бледным, как и все люди в капсулах. Я уткнулся лбом в прозрачный, по ледяному холодный стеролит крышки, который от моего дыхания покрылся мелкой отпотью… "Помещение для особо важного груза", - вспомнил я надпись на табличке, и это меня покоробило. Разве люди - это груз, пусть даже особо важный. Ведь это же люди, люди, которые когда-нибудь проснутся, оживут и станут обычными живыми людьми, такими, какими были раньше. Но только если я справлюсь со своей задачей, смогу их спасти, смогу вытащить корабль из этой переделки и доведу его до Земли. Хочу я того или не хочу, но сейчас я уже не принадлежу самому себе полностью. Я отвечаю за звездолёт, мой звездолёт, мой экипаж и моих спящих в анабиозе пассажиров, я просто обязан спасти всех, всех, кто находится на его борту. Ещё несколько минут я пробыл в этом помещении. Сначала хотел найти маму и папу, но в последний момент понял, что это не добавит мне ни сил, ни уверенности, и пошёл прочь. Но едва я успел закрыть дверь и повесить на шею цепочку со стартключом, как завыла сирена, и по-прежнему холодный и ровный голос кибермозга загремел по внутренней связи:

– Вахтенному пилоту срочно занять своё место в главной ходовой рубке. Автопилот не справляется с управлением, автопилот не справляется с управлением. Немедленно, последствия могут быть полностью непредсказуемыми.