Путь к теннисному Олимпу - [5]

Детишкам, занимающимся первый год, на мой взгляд, необязательны отдельные занятия по ОФП и вполне достаточно небольших комплексов упражнений в конце тренировок, как описывалось выше. А уже к концу второго года обучения желательно добавлять специализированную работу по физической подготовке два раза в неделю.

В собственной практике приходилось сталкиваться с разнообразными тренерами по ОФП. Могу сказать одно – впечатления остались самые яркие. Чего только стоит занятие, на котором мы на спор прыгали с 10-метровой вышки! Когда трое смельчаков, включая меня, поднялись на самый край трамплина, то поняли – пути назад нет. Надо прыгать! Другой вопрос: как это делать? Тренер снизу размахивал руками и усиленно пытался изобразить технику прыжка. Но какое нам было дело до этой самой техники, если внизу простиралось огромное расстояние до голубой глади воды. Зажмурив глаза и выкрикнув неповторяемую тираду из смеси ужаса и нецензурной лексики, я все-таки шагнула вперед. Помню, как горели руки и пятки после этого прыжка, а еще больше горели щеки от стыда за вышеупомянутую словесную брань. Две последующие недели пришлось тренироваться в кофте с длинными рукавами – от плеч до кистей все было синее.

Другой тренер в прошлом был марафонцем и переносил свои беговые наклонности на тренировки с нами. В итоге, каждый день начинался с полуторачасового бега по пересеченной местности на морозе, 500 отжиманий, 500 приседаний и 500 подъемов на пресс, а по окончанию теннисных занятий мы бегали еще час на время. Через месяц такой физподготовки один из мальчиков стал задыхаться на корте и его положили на месяц в физкультурный диспансер. У меня от больших нагрузок тоже стало пошаливать сердечко, чему в начале никто не верил, воспринимая жалобы как нежелание тренироваться. Но после показаний кардиограммы (спасительной кардиограммы), врачи строго запретили интенсивные нагрузки.

Был и еще один чудо специалист по ОФП. С ним мы учились делать сальто, кувыркались по 200 раз вперед-назад, прыгали на батуте, падали из разных положений. Было очень весело, только не совсем понятно, каким образом применять получаемые навыки на корте.

На моем спортивном пути мне повезло встретиться с двумя замечательными тренерами по физической подготовке, которым, по сей день, безмерно благодарна! Один из них, правда, брал за занятия столько, что медленно бегать по корту после этих тренировок было невозможно. Кроме того, он раскручивал родителей на различные дополнительные услуги: поход к рекомендованному им массажисту, посещение специализированного врача (с обязательным составлением лечебной программы и покупкой «абсолютно безопасных» пищевых добавок, протеиновых коктейлей, смесей для похудения и прочих прелестей спортивной медицины, «необходимых» в 11 летнем возрасте). Так же активно советовалось провести тестирование в уникальном центре (там с завязанными глазами надо было простоять 5 мин, а потом некая предсказательница по руке определяла степень вероятности достижений на корте).

Второй тренер – замечательная женщина, подходила к своей деятельности самоотверженно, отдавала ученикам себя без остатка. И не важно, где проходили ее занятия: на аллее в парке или в небольшом уголке легкоатлетического манежа, количество желающих попасть в группу неизменно увеличивалось. Практика этого тренера отличалась и своей адекватностью в финансовой части, и высокой квалифицированностью подхода, и (что является очень важным) глубокой человечностью в отношениях с учениками.

Оценка психических качеств и готовности к занятиям

Год 1992-й. Детей 6–8 лет собрали в небольшой комнатке, раздали по листку бумаги и предложили нарисовать несуществующее животное. Мамы с волнением ждали в холле результатов, а мы, съежившись от устремленного на нас взгляда психолога, ерзали на стуле. Казалось, предполагается, что рисунок должен быть на уровне мировых художников, чтобы удовлетворить требованиям лица во главе круглого стола. Некое загадочное животное ярко воображалось, но совсем не поддавалось описанию путем использования ручки и бумаги. Минут через 15 юные теннисисты расслабились, начали смеяться и хвастаться друг другу у кого рога получились длиннее. Некоторые, особо общительные участники, успевали комментировать рисунки других, швыряться жевательной резинкой, передавать записки из клочков, оторванные от тестового листа и изображать произвольные линии, по типу: сверху-вниз, наискосок. В самый разгар всеобщего веселья, в течение которого периодически раздавались бессвязные крики существа со страшным взглядом, нам велели покинуть комнату. Большинство рисунков, как выяснилось несколько позже, в карикатурной форме изобразили ту самую тетеньку во главе стола, только рога отличались своей масштабностью. На основании этих самых извилистых отростков были сделаны выводы о наличии подсознательных страхов испытуемых. Все были безмерно довольны – наконец-то дали порисовать, а итоги теста сочли не стоящими внимания и времени, потраченного на дорогу до небольшой комнатушки и общения с тетенькой-психологом.

Год 1996-й. Ежегодный осмотр в спортивном диспансере. Сам по себе обход длинного списка врачей уже рождает в памяти множество замечательных моментов. Странно, но тогда у большинства тренеров и теннисных родителей отношение к медицинскому осмотру было чисто формальным (впрочем, и сейчас такое встречается) Детям давали наставления: «Главное, ни на что не жаловаться! Скажи, что у тебя ничего не болит». Юные спортсмены послушно выполняли задачу; мне даже удалось посетить офтальмолога и получить в карте заветное заключение – «зрение стопроцентное», при том, что ниже четвёртой строчки таблицы не видела. Большинство врачей не торопились с проведением осмотра (а зачем, ведь и так работы хватает) Добившись вожделенной надписи: «здоров(а)» дети бежали наперегонки к следующему кабинету. Порой случались непредвиденные казусы – кто-то из спортсменов уговаривал врача поставить диагноз: «плоскостопие», с надеждой провести подольше времени в кабинете. Логика впечатляла: «ага, Миша пробыл у хирурга всего 2 минуты, значит, чтобы быть лучше него, мне надо пробыть 5».