Путь к сердцу мужчины - [12]

Тут все повернулись к нему, и Лассе попросил его представиться.

– Белохвостиков Кирилл Петрович, тридцать семь лет, холост, беспартиен, не состоял, не привлекался. Родился в Ленинграде, живу в Санкт-Петербурге.

– А по жизни чем занимаешься? – поинтересовался Крокодил.

– Мастер по ремонту телевизоров.

– А-а-а!!! – вдруг завопила Лен, в ужасе глядя на свое предплечье.

Со своего места я не могла рассмотреть, что ее так испугало. Смогла Ксения.

– Подумаешь, вошка, – хмыкнула журналистка. – Если в волосах заведутся, керосинчиком потравишь. Я в детстве каждый год из лагеря привозила.

– У вас шикарные волосы, – заметил Кирилл Петрович. – Это от керосина?

– Возможно, – кивнула Ксения и критически осмотрела крашенную в ярко-рыжий цвет американку. Волос на голове у Лен было раза в два меньше, чем у Ксении.

Лен тем временем сбросила «подарок» на пол, а потом яростно стала бить по тому месту ногой. Ксения в эти минуты себя оглядывала, но, похоже, никаких лишних существ на себе не обнаружила. Лен трясло. Ее обнял Ник Хаус, правда, с опаской, и стал приглядываться, но тоже никого не нашел.

– А где это мы? – подала голос Ксения. – Я вроде на дне рождения Аглаи была.

– Кто такая Аглая? – спросил Лассе.

Ксения странно посмотрела на финна. Тот быстро представился своим традиционным образом. По-фински, правда, ничего не говорил.

– А… тогда понятно. Но ты по-русски хорошо говоришь, – заметила журналистка. – Неужели работу не найти?

– А зачем? – удивился Лассе и пояснил, каким образом оказался в Петербурге и что тут делает.

Финским безработным родное государство выплачивает по четыреста евро в месяц. В принципе, на эти деньги можно прожить и в Финляндии, но в Питере можно позволить гораздо больше. Кроме того, финские фирмы, которые берут к себе на обучение, стажировку или практику безработных, получают от государства большие налоговые льготы. Поэтому многие компании, имеющие представительства в Петербурге, отправляют туда «на стажировку» финских безработных – вроде как обучаться иностранному языку в языковой среде. Фирмы получают льготы, финские безработные прекрасно живут в Питере на четыреста евро, как правило, снимая квартиру на двоих. Например, Лассе с другом Юрки скидываются по сто евро и имеют квартиру с мебелью и посудой. Они вдвоем числятся на стажировке в одной известной молочной компании и примерно раз в неделю выходят на работу. Часть продукции молочной фирмы поступает в Петербург в упаковке с надписями на русском языке. Однако продукция, которая поставляется в Россию малыми партиями, изготовляется только в финской упаковке, и в Россию приходит вместе с этикетками на русском языке, которые уже приклеивают в Петербурге. Кто-то должен их клеить. Специального человека в штате нет, сотрудники питерского офиса не желают брать эту работу на себя, поскольку дополнительная плата на нее не выделяется. Очень кстати оказываются финские безработные, «стажирующиеся» в фирме. В результате довольны все, кроме государства Финляндия, конечно. Но кто будет ставить его в известность?

– А кому вы тогда здесь нужны? – спросил Колобок и сделал широкий жест рукой, словно обводил всю квартиру.

Лассе пожал плечами.

– А что ты помнишь из вчерашнего? – спросила я. – Хоть что-нибудь помнишь?

Лассе мне улыбнулся и сказал, что они с другом Юрки, который так пока и не проснулся, весь вечер просидели в недорогом пивбаре, куда часто заходят, причем кабак, как и квартира, которую они снимают, располагается в районе Ленинского проспекта. По пути домой они с другом решили немного отдохнуть на скамеечке у детской площадки, где днем выгуливают детей, а вечерами собак. Но когда они сели на скамеечку, не было ни тех, ни других. Проснулся Лассе уже в этой квартире.

– Мы в Центральном районе, да? – уточнил он у Колобка.

Тот кивнул.

Кирилл Петрович, так и сидевший на кровати, попросил объяснить ситуацию. Сам он сказал, что вчера после работы пил с другом, потом поймал частника, чтобы ехать домой. Он думает, что заснул в машине. Пили в районе Лиговки. Но уж что-то больно крепко он спал… Он не помнит за собой, чтобы засыпал в костюме, галстуке и ботинках. Внешность шофера Кирилл Петрович описать не мог.

– Ты сказал, что ты – мастер по ремонту телевизоров? – уточнил Колобок.

– Ну.

– А ты чего, на работу в костюме и при галстуке ходишь?

– Я по специальности мастер. Но теперь у меня своя небольшая ремонтная фирма. Как директор, хожу на работу при галстуке.

– Понятно.

Я посмотрела на Ксению Болконскую и попросила рассказать нам, что последнее помнит она.

– Пили у Аглаи. Она живет на Каменноостровском. То есть Петроградский район. Народу было человек сто. Все напились. Потом начались танцы. Кто-то уходил, кто-то приходил. Все, как обычно. Я вроде с каким-то мужиком ушла. Не помню.

– Вы, русские, все алкоголики! – с чувством воскликнула Лен. Тут ее взгляд упал на Лассе, и она отвернулась.

– Сэ эй олэ нин, – сказал финн.

– По-русски давай! – рявкнули хором Кирилл Петрович и Колобок.

– Это не так, – перевел Лассе. – Не все. И финны не все.

– Ой, нет, помню! С американцем! – завопила Ксения, будто не слышавшая других. – Точно с американцем! Он Аглаю в Америке продавать собирается! Но нализался… Спирт с глюкозой не потянул!