Путь к Сатане - [45]

— Как говорит Ева, двое не протянули долго, — сказал я.

— Третий — под сомнением. На месте Сатаны, Консардайн, разве не пришло бы вам в голову поддерживать надежду в соискателях, показывая время от времени, что можно выиграть? И, по-прежнему воображая себя на месте Сатаны, разве мы не стали бы подбирать успешно поднимающихся? Я бы стал. Я бы выбрал таких, которые не проживут долго. И если они здоровы и бодры, можно организовать несчастный случай. Как самолет, о котором вы упомянули, например.

— Проклятье! — выдохнул Гарри. — Свинья! Ему это нетрудно сделать. И готов поклясться, он это делает!

— Что делает Сатана руками, которые прячет под плащом? — повторил я.

— И что стало с третьим выигравшим? — прошептала Ева.

Консардайн дрожал. На лбу его выступил пот.

— Послушайте, Консардайн, — сказал я, — вы говорили, что не любите быть дураком. Не любите, когда вас обманывают. Допустим, Сатана колоссально одурачил вас… и всех остальных. Что тогда?

Я видел, с каким усилием он сдерживает себя. Меня это испугало. В конце концов у меня не было ни малейших доказательств того, на что я намекал. И если Консардайн решит, что я сознательно обманываю его…

Но я не обманывал. Сомнения, возникшие у меня, были вполне реальны. Сатана прятал руки. И несчастья, постигшие победителей, — об этом знал Консардайн, не мы.

— Баркер, — повернулся он к Гарри. — Вы видели механизм, который, по словам Сатаны, выбирает сверкающие следы? Отвечайте! Так ли все, как он говорит?

Баркер стиснул руки, посмотрел жалобно на них, потом на меня и на Еву. Раз или два сглотнул.

— Отвечайте! — приказал Консардайн.

— Помоги мне Господь, капитан. — Гарри в отчаянии повернулся ко мне. — Никогда в жизни я так не хотел солгать. Хотел бы сказать, что не видел. Или что механизм не руководит этими проклятыми следами. Но, помоги мне Господь, мисс Демерест, я видел механизм. И он действительно выбирает отпечатки, доктор Консардайн. Как он говорит, так механизм и действует!

Ну что ж. Очевидно, моя теория разбита. На мгновение я понадеялся, что маленький человек будет дипломатичен. Допустим, скажет, что не видел. Но я не мог отказать ему в праве говорить правду — если он этого хочет.

— Все в порядке, Гарри, — весело сказал я. — Мы ведь добиваемся правды. Сказанное вами решает дело, я думаю.

— Я хотел бы солгать, капитан, — он сочти рыдал, — но, дьявол, я не могу.

Я неожиданно заметил, что Консардайн ведет себя странно. Не похоже, что его вера в Сатану вернулась и укрепилась. Он казался еще более встревоженным.

— Баркер, — сказал он, — вам лучше идти. Я провожу капитана Киркхема в его комнату.

Гарри скользнул к одной из стен, панель открылась, он исчез. Консардайн повернулся к нам.

— Теперь, Ева, — заговорил он, — я скажу то, ради чего пришел сюда. Я говорил, что думал о вас. Много думал. И хотел спасти вас от Сатаны. У меня было предложение. Идею я заимствовал у Шекспира. Помните уловку, при помощи которой честный священник хотел соединить Джульетту и Ромео и провести их враждующие семьи? Их Сатану, в некотором смысле.

— Напиток, выпив который, она будет похожа на мертвую, — прошептала Ева.

— Совершенно верно, — кивнул Консардайн. — Нечто подобное я готов был предложить вам. Используя свои медицинские познания, сделать так, чтобы ваши здоровье, красота, дух, которые так привлекают Сатану, поблекли — временно. Поставить вас в такое положение, которое сделает невозможным, по крайней мере в ближайшем будущем, его личные виды на вас. И держать вас в таком состоянии, пока он не найдет подходящую замену для своих родительских инстинктов… или случится что-нибудь еще.

Конечно, это рискованно. Очень рискованно для вас, Ева. Ожидание может быть долгим… я могу оказаться не в состоянии вернуть вам то, что отобрал. Но вы могли бы предпочесть риск… желаниям Сатаны. Я хотел предоставить вам решение.

— Хотели? — У Евы перехватило дыхание. — Я рискну. О, доктор Консардайн, это выход.

— Неужели? — жестко спросил он. — Я так не думаю — теперь. Если вы помните, в оригинале из которого я почерпнул идею, план потерпел неудачу из-за Ромео. Я не рассчитывал на Ромео. Я не знал о его существовании.

— Я не совсем… не совсем вас понимаю, — сказала Ева.

— Дитя, — он взял ее руки, — вы хотите отказаться от возлюбленного? Никогда не видеть его, никогда не разговаривать, не переписываться? Не недели и месяцы, а годы? Убить свою любовь к нему и жить одними воспоминаниями?

— Нет, — прямо ответила Ева и потрясла своей кудрявой головой.

— И даже если бы вы убедили ее, Консардайн, как вы думаете, что бы я стал делать? — Одно это предположение зажгло во мне негодование и упрямый гнев. — Сложу руки, подниму глаза к небу и покорно прошепчу: "Да будет воля твоя"?

— Я никого не убеждаю, — спокойно ответил он. — Только указываю, что это единственный возможный выход. Если бы я проделал то, что предложил Еве, что бы получилось? Лечил бы ее некоторое время так, чтобы Сатана убедился в неудаче лечения. Тогда он бы удалил ее куда-нибудь, и ее лечили бы другие врачи. Симптомы нельзя подделать. Они должны быть реальны. Не я один представляю медицинское братство в окружении Сатаны. Среди его подданных несколько высококлассных специалистов. И даже если бы их не было, он смог бы их нанять. И наймет, если только не убедится, что болезнь матери означает неизбежную слабость потомка. Простите, дитя, что я говорю прямо, но сейчас не время ходить вокруг да около.