Путь к рассвету - [108]

Вир инстинктивно посмотрел в ту сторону, куда указывал глаз Г’Кара… и, охнув от ужаса, отступил на шаг.

Существо, похоже, мучилось от непереносимой боли. Его щупальца бесшумно бились, а ужасный единственный глаз заплыл, покрывшись коростой. На боку у него зияла дыра, словно у шершня, вырвавшего свое жало, чтобы оторваться от жертвы. И оно было всего в дюйме от Вира, и оно еще не умерло, цепляясь за жизнь со сверхъестественной решимостью.

Страж, лежа на полу, смотрел на Вира, хотя, возможно, он не столько видел, сколько просто ощущал его присутствие рядом с собой.

И Вир закричал, но в крике его уже не было ужаса. Наоборот, в его крике бушевали гнев и ярость, каких ни разу он не испытывал ранее в своей жизни. Схватив императорскую печать, он обрушил ее вниз, на Стража. Раздался тошнотворный хлюпающий звук, и Вир мог поклясться, что одновременно услышал у себя в голове визг… Конечно, он понимал, что на самом деле это невозможно, ведь у твари не было рта, и тем не менее он услышал. И он был уверен, что это не игра воображения.

Когда Вир поднял с пола печать, то увидел, что раздавленная масса на полу все еще трепещет. Впрочем, ему было неважно, в самом деле она шевелится, или нет, приступ ярости оказался настолько силен, что Вир бросил бы печать в эту тварь еще и еще раз, даже если бы она не сдвинулась и на сантиметр.

Он метнул печать в Стража третий раз, четвертый, пятый. Он уже сбился со счета. Он потерял ощущение времени и не помнил уже, зачем он это делает. А затем с изумлением вдруг осознал, что рыдает, и слезы, которых, как ему казалось, у него не осталось уже, хлещут из глаз, словно прорвав плотину. Вир перебрал все ругательства, какие только смог измыслить об этой твари и тех, кто стоял за ней, все оскорбительные слова из своего тайного запаса, слова, которые он еще никогда не решался произнести, и, как ему казалось, никогда не посмеет произнести. Тронный зал наполнился звоном императорской печати, которая становилась все более помятой и покореженной с каждым новым ударом.

Наконец, ярость Вира иссякла, он отступил на шаг, чтобы увидеть результаты своего буйства. Страж превратился в бесформенную вязкую массу, разбрызганную по полу. Вир отбросил в сторону печать, не задумываясь об ее священном статусе в традиции его народа. Печать осталась лежать на полу, как бесполезный кусок металла, каким — насколько Вир понимал — она теперь и стала.

Он взглянул на Г’Кара, и сразу понял, что жизнь покинула великого Нарна. Теперь уже Вир засомневался, а был ли тот и в самом деле жив, когда Вир зашел в тронный зал. Может, подергивание его алого глаза было не намеренным, безмолвным предупреждением… а просто посмертным спазмом, столь сильно напоминавшим последний героический поступок. Сейчас Вир не мог сказать этого наверняка, и вряд ли сможет узнать хоть когда-нибудь.

— Скажи своим хозяевам, — прорычал Вир, обращаясь к покрывавшему пол мерзкому желе, которое когда-то было живым существом, — что их время истекло. Прима Центавра принадлежит только центаврианам, и больше никому.

— Попробуй сказать это сам.

Эти слова прозвучали как хриплый шепот, раздавшийся за спиной у Вира. Он резко обернулся и увидел прямо перед собой полдюжины Дракхов. Одного из них он узнал сразу же.

— Шив’кала, — сказал Вир.

— Вир Котто, — ответил Шив’кала. — В конце концов… мы встретились лицом к лицу… Настоящие враги наконец раскрыли себя.

— Вы не сможете контролировать меня, — заявил Вир.

— Ты еще так мало знаешь, — прорычал Дракх. — Но мы тебя выучим.

Дракхи надвигались на него, и Вир попробовал поскорее ретироваться. Однако пройти к двери оказалось уже невозможно. Дракхи взяли его в полукольцо, и единственный оставшийся проход вел к окну, выпрыгнув из которого, могли бы найти свою смерть даже не один, а целая сотня Виров.

Вир не колебался. Он вскарабкался в оконный проем, и встал, балансируя, на подоконнике. Ночной воздух, наполненный жаром пожарищ, обдувал его.

— У вас мне учиться нечему, — решительно заявил он. — Разве что тому, как далеко нужно быть готовым зайти, если желаешь отстоять свободу своего духа и разума.

Вир глянул вниз, пытаясь подготовить себя к фатальному прыжку. И вытаращил глаза от удивления, поскольку увидел внизу, прямо под собой… шаттл. И не просто шаттл. Его шаттл. Он быстро приближался к окну снизу, громко рыча двигателями.

Дракхи были уже рядом, и времени для поиска иных вариантов не оставалось. Вир подпрыгнул в воздух, понимая, что его прыжок можно назвать каким угодно, только не грациозным, и приземлился прямо на крышу шаттла. Он вскрикнул, поскольку приземление вышло не самым удачным, правое колено пронзила боль. Он подумал, что, наверно, разорвал себе связки, но куда более существенным было то, что он начал соскальзывать вниз. Поверхность шаттла, абсолютно гладкая, не давала возможности уцепиться пальцами хоть за что-нибудь. Но тут открылся люк, и там был Ренегар, который успел ухватить Вира, прежде чем тот соскользнул окончательно.

— Есть! Держись! — крикнул Ренегар, и заволок Вира внутрь корабля с такой легкостью, будто тот не весил абсолютно ничего.