Путь к Имени, или Мальвина-Евфросиния - [22]

Но каково же было мое удивление, когда, выйдя из-за угла, я обнаружила на нижней ступеньке чердачной лестницы Нюту! Да, ту самую пропавшую неизвестно куда мою школьную подругу, которая семь лет назад продала бизнесменам свою квартиру! Ту самую, напротив которой и находилась лестница на чердак...

— Нюська! Это ты или не ты?

— Мальвина! — Она подняла залитое слезами лицо, и даже в тусклом чердачном освещении стало видно, насколько подруга изменилась. Конечно, семь лет — это срок, но почему к двадцати пяти годам человек должен становиться таким потрясающе худым и бледным?! Страшно сказать, Нюта была похожа на мертвеца...

— У тебя что, туберкулез? — сходу ляпнула я первое пришедшее в голову.

— Нет, наверное, — вздохнула Нюта. — Хотя не знаю, я ведь давно не проверялась! А там были такие условия... Ты вот сейчас спросила, Мальвина, я это или не я... А мне самой непонятно!..

— Что тебе непонятно: ты это или не ты? Перестань кивать, Нюська, не то я подумаю, что ты сбежала из психлечебницы!

— Хуже. В психлечебнице лечат, а там здоровых делают больными. Я знаю, что мне недолго жить, но я хочу умереть дома... в своей квартире, где жила до всего этого ужаса!

— Подожди, Нюта, я не понимаю... Где ты жила до сих пор? И кто тебе сказал, что ты скоро умрешь?!

— А разве не видно? Я насквозь больная, Мальвина, не знаю, туберкулез это или еще что-нибудь! А где я была до сих пор... в Церкви Праведных, разве ты не знаешь?

— В церкви?! — еще больше удивилась я.

— Это секта, она так называется... Я попала туда почти сразу, как мы кончили школу. Бабушка тогда болела, но она могла бы еще пожить, если б не я... если бы не это мое желание — уйти в секту!

— Ты не послушалась бабушку?

— Понимаешь, меня убедили, что там людям открывается истина. Вот я и стала бывать в секте все чаще, а бабушка переживала и в конце концов умерла.

— После этого ты продала квартиру... а деньги отдала в секту?

— Естественно. А потом уехала из Москвы... вместе с «братьями и сестрами».

— Куда ж вы поехали? — тихонько спросила я, боясь еще сильнее разбередить рану.

— Далеко. В один городок в Сибири, почти деревню... Мы там жили... — Нютино бледное лицо вновь исказилось гримасой плача, я села рядом с ней на ступеньку и прижала ее, трясущуюся, к себе — туберкулез так туберкулез, какая разница! И насколько же она была легкой, в ней, наверное, не набралось бы и тридцати килограммов. Ясно, как они жили в этом самом маленьком городке, раз им даже есть не давали, а вкалывали они наверняка под завязку. А ведь Нюта с детства была слабенькой...

— Теперь я выработалась до донышка, — словно читая мои мысли, продолжала она. — И меня отпустили. Я теперь никому не нужна, и хорошо, и правильно. Из-за меня погибла бабушка, и сама я пропала тоже из-за себя. По своей вине. Только я хочу умереть в нашей квартире, где родилась и выросла. — Нюта с фанатичным блеском в глазах уставилась на дверь бизнесменов.

— Нюточка, но ведь ты продала квартиру... Сейчас там живут новые хозяева; это их собственность...

— Мне все равно, — помотала головой Нюта. — Мне теперь наплевать на все эти законы: продала... собственность... Я все, что имела, отдала в секту, и у меня теперь ничего нет. Но я считаю, у меня есть право пожить месяц-другой в своей комнате... может, полгода — до того, как я умру...

Действительно, психика у Нюськи была всерьез расстроена. Да и немудрено — средства массовой информации как-то рассказывали, что в сектах людям дают психотропные средства. Чтобы человек в определенный момент верил всему, что говорят. Потом, конечно, это не проходит бесследно, да и вообще жизнь в секте — такая проверка на прочность, что ой-ей-ей! Немудрено, если Нюта свихнулась...

— Знаешь что, пойдем к нам домой! Ты ведь помнишь мою маму, правда? А больше у нас никого нет! Как и раньше, помнишь? Пойдем, Нюточка, выпьешь чаю...

— Я никуда отсюда не пойду. — Опять тот же фанатичный взгляд на дверь квартиры. Эта дверь за последние годы изменилась: бизнесмены обили ее железом и врезали несколько разной величины глазков. Им, конечно, надо смотреть, кто пришел: из милиции, из управы, из налоговой инспекции... Однако Нюта так пожирала дверь глазами, словно никаких изменений не произошло. Уж не думала ли она, что, переступив порог, вновь станет прежней Нютой, какой мы ее когда-то знали?

— Пойдем отсюда! Ведь ты все равно останешься в своем подъезде. Мы только спустимся на один этаж...

— Нет. Мне нужно к себе...

— Но это больше не твое, Нюта. Там чужие люди, они тебя даже не впустят...

— Тогда я уйду умирать на улицу.

— Ну вот, договорились...

По правде сказать, я совсем не знала, что мне делать. Если бы знать про Нюту раньше, я бы обязательно посоветовалась насчет нее с Иларией, но увы! Правда, можно было бы еще спросить мамочку, но я давно решила не перекладывать свои трудности на ее плечи. Хватит, что она вырастила меня и, может быть, втайне страдает из-за моей работы... «дворник Мальвина!».

— Извините меня, — вдруг сказал за спиной мужской голос.

Я обернулась, и меня словно током дернуло — позади стоял бомж в тулупе! Тот самый, новичок, которого я не прогнала в прошлый раз. Это значит, когда я пришла, он уже находился на чердаке. Мне было не до того, чтобы проводить намеченную проверку, потому что я увидела Нюту. А уж после этого все, конечно, вылетело из головы. И бомж этим воспользовался. Но зачем он выдал свое присутствие, если его не трогали? И главное, почему смотрит на меня так спокойно и так уверенно — словно он не бомж, а профессор?