Путь к Имени, или Мальвина-Евфросиния - [21]

— Помню, но я имела в виду крестильное. Ведь Мальвины нет в наших православных святцах. Каким именем тебя крестили — наверное, Марией?

— Насколько я знаю, меня вообще не крестили.

— Вот и это! — Илария Павловна вновь вскинула голову, продолжая наш прерванный разговор. — Вот что принципиально влияет на связь между поколениями: вера, религия — либо отсутствие оной. Для наших предков некрещеный человек был чудо-юдо и страх несказанный, вроде какого-нибудь верлиоки. Самым сильным попреком было: «Что на тебе, креста нет?».

— А разве тогда не грабили, не разбойничали? — осмелилась я подать голос. — Несмотря на то, что кресты носили?

— И грабили, и разбойничали, но совсем совести не теряли. Прежний разбойник мог пожалеть свою жертву и отпустить, себе в убыток. И уж совсем не было того, что называется нынче не-мо-ти-ви-ро-ван-ные убийства! То есть ничего убийце не надо, ни грабить, ни доказывать свою какую-то правоту... только убить!

Я вздрогнула — это было страшно. Когда-то Валька пыталась научить меня компьютерным играм, где охотники преследуют жертву, а потом ее убивают. К Валькиному раздражению, я никак не могла освоить правила, а потом почувствовала, что все это мне противно. Плюнула и ушла домой, Валька осталась доигрывать одна. А вот теперь она всерьез говорит о том, что хочет убить врача...

— Прежние преступники были ближе к раскаянию, — продолжала Илария Павловна. — В нашей истории были Кудеяр-атаманы, которые потом становились схимниками, пустынниками, всю жизнь замаливающими свои грехи. — И дальше она тихонько запела:

Господу Богу помолимся,

Миру всему возвестим,

Что нам когда-то рассказывал

Старец честной Питирим...

— Откуда это, Илария Павловна? Какой приятный мотив!

— Это старинная песня, деточка. Про разбойника Кудеяра, как он потом в монашество ушел с именем Питирима! Значит, еще когда был разбойником, совесть в нем не совсем погибла. В этом, собственно, наш менталитет — искать истину и ломать для этого себя. А кто ищет, тот, как известно, найдет!

— Ну хорошо — разбойники, — сказала я, перенасыщенная всеми этими сведениями. — Хорошо, крест носили, раскаяться могли. Но при чем тут мое имя? Вы вот сказали, что меня как-то не так зовут, а ведь не имя красит человека...

— Помнишь пословицу, — улыбнулась Илария Павловна. — Хорошо, что помнишь. Пословица правильно говорит, только имя в этом конкретном случае означает общие данные: как прозываешься, где живешь, чем на жизнь зарабатываешь. Пословица говорит, что всякий жизненный путь хорош, если направлен к добру. А понятие «имя» существует еще и как указание на того святого, в честь которого человека назвали при крещении. В церкви, например, говорят: «Как твое святое имя?».

9

После этого разговора я ушла с распухшей головой, в ней кружились запойный Толик, зенитчица баба Тося, которую одну может послушать Рауль, и разбойник Кудеяр, ставший потом монахом. Все это еще предстояло обдумать, а пока я торопилась домой, потому что времени было уже немало. Троллейбус плавно двигался по вечерним улицам, в окнах проплывали старинные дома и часто встречающиеся церкви — ведь улица Чаплыгина расположена в старом районе Москвы, недалеко от Садового кольца. Однако и примет нашего времени тоже с лихвой хватало: разные кафе типа «Самохвала» и «Кошек», рекламные щиты, обвитые гирляндами лампочек ветки деревьев... В этом что-то есть, когда старое и новое уживаются вместе — все равно как в большой семье, где и дети, и их родители, и деды-бабки. Я сама всегда жила только с мамой, и дух такой семьи был мне совершенно неведом — но интересен. Особенно после разговора с Иларией, как-то странно повернувшего для меня само понятие времени — вроде это рулон ткани, который можно скручивать и раскручивать. Раскрутишь — выйдут столетия, а свернешь — края окажутся на удивленье близки к середине! Получалось, что мои, Валькины, Нютины черты характера как-то связаны с разбойником Кудеяром и вообще с тем, что обозначает сложное слово «менталитет»...

Наконец я попала в родной подъезд. Мне хотелось сразу же зайти к Вальке с предложением включить в дело бабу Тосю, но я знала, что бабка рано ложится спать. К тому же дома в этот час бывала Валькина мать, а при ней обсуждать вопрос не стоило. Не то чтобы она стала нам мешать, но я, наверное, немного ее стеснялась. Да и моя мамочка уже пришла домой и могла волноваться, где я.

Но все-таки ей придется подождать лишние десять минут. Мне надо заглянуть на чердак, проверить, есть ли бомжи. В прошлый раз я разрешила двоим остаться на ночь, так вот не навели ли эти двое полный чердак товарищей? В таком случае очищать территорию будет еще неприятнее, чем обычно, — после разговора с Иларией о том, что люди должны помогать друг другу. Но все неприятное лучше делать сразу. Зато потом я смогу уже не думать о чердаке, а проведу весь оставшийся вечер с мамочкой.

Возле последнего этажа я, как всегда, затаилась. И сразу услышала — кто-то плачет, тоненько, но навзрыд. Женщина либо подросток — вот каких, значит, бомжей мне сегодня придется гнать! Ну и тяжела ты, солдатская служба! Мой взгляд уперся в дверь бывшей Нютиной квартиры, а ныне мастерской одеяльных бизнесменов: этим-то можно не считаться с законом, они дали взятку и думать себе не думают, что заниматься производством в жилом доме запрещено. А я должна гнать несчастных бомжей, представляющих куда меньшую угрозу пожарной безопасности...