Путь к Цусиме - [150]
Писать неправду ему было очень тяжело, а потому, начиная с половины пребывания эскадры у Мадагаскара П. С. вдруг как-то смолк…
Последнее письмо Павла Степановича из бухты Камран от 8 марта было получено уже в конце мая 1905 г., после катастрофы. В этом письме он опровергает только сообщения о вымышленном газетами бое нашей эскадры с японской близ Аннамских островов; a о себе пишет подозрительно кратко и в таких общих выражениях, как "вполне здоров, чувствую себя превосходно, настроение прекрасное"…
В бою "Суворов", на котором работал П. С., очутился в самом жалком и беспомощном положении… Через три четверти часа от начала боя он вышел уже из строя и навсегда… Без руля, без всяких средств для сигнализации и с единственной уцелевшей у него к этому времени 12-дюймовой носовой башней, флагманский броненосец очень быстро после этого начал представлять собою в дальнейшем только мишень для японских снарядов; вся его боевая мощь была уже исчерпана… Он держался на воде, делал вид, что кому-то угрожает, кому-то помогает, но сам больше всех нуждался в помощи…
Когда был ранен адмирал и выведены были из строя на корабле его главные орудия, сила и значение броненосца сразу выдохлись; штабу нечего было и пытаться демонстрировать на нем "беззаветную храбрость и отвагу", выезжая на чужой спине. Дальнейшее стремление этого корабля быть ближе к месту боя решительно ничем не вызывалось, ничем не оправдывалось; боем он не руководил; нашим боевым силам он существенно не помогал, разве тем только, что был по временам той мишенью, которая привлекала на себя всю силу неприятельского огня… Достойную внимания ценность на корабле представлял в это время только личный состав его. Боевую инициативу и энергию этого состава можно было использовать и ввести в бой, пересадив его на один из самых быстроходных и сильных крейсеров; а всех раненых с "Суворова" надо было передать на другой более надежный крейсер, готовый отойти с ними в один из нейтральных портов. Но помощь к "Суворову" однако не приходила ни откуда… Он не шел к крейсерам; крейсеры же, поглощенные охраной транспортов, не шли к нему; а миноносцы "Бедовый" и "Быстрый" куда-то окончательно исчезли; по расписанию они должны были все время держаться на траверсе "Суворова" и немедленно подойти к нему, как только он выйдет из строя, чтобы снять адмирала со штабом и перевезти их на другой исправный корабль… Лишенный возможности управлять своим ходом, пылающий флагманский корабль, с которого все еще не был снят раненый адмирал, каким-то течением понесло потом к целому ряду новых испытаний, к совместному расстрелу его японским отрядом и… русским: головная часть нашего боевого отряда не узнала "Суворова", несомого со стороны Японцев… Прикомандированные к флагману миноносцы так и не появились выручать его… С доживавшего свои последние часы "Суворова", были сняты только адмирал и его штаб на случайно подошедший миноносец "Буйный", и без того обремененный большим грузом всей команды с "Ослябя", которую удалось ему подобрать в самом начале боя. Пока адмирал и его штаб оставались на давно уже потерявшем свою боевую мощь и значение броненосце, между чинами штаба там не происходило никаких деловых совещаний, вызываемых ходом событий, и не последовало никаких указаний и распоряжений для штаба со стороны адмирала. Пересесть ли адмиралу на другой боевой корабль, этот вопрос в первый раз возник только после перегрузки адмирала на миноносец "Буйный"… Но ответ на этот вопрос получить сразу было нельзя: адмирал был в это время без памяти… А время шло… "Буйный" догнал уходившие на север остатки нашей эскадры. Было отдано распоряжение о том, что командование эскадрой передается Небогатову. Был найден наконец один из беглых миноносцев — "Бедовый"… После этого его будто бы вернули назад от уходившей на север эскадры, чтобы он разыскал "Суворова" и снял оставшихся на нем людей[344]… Мудрое в мудреное поручение… "Бедовый" не узнавал "Суворова" и за несколько часов раньше, когда он все-таки еще походил сам на себя, а тут и этого не было; и надо было идти к "Суворову", вокруг которого в это время носились стаи японских миноносцев. Понятно, что "Бедовый" его… "не нашел" и вернулся обратно к главным нашим силам, уходившим на север… "Суворову" могли бы во время боя оказать помощь лишь крейсеры, но… это не входило в их задачу; он, страдающий, их не интересовал и в начале боя; ничем не помогли ему, еще сильнее страдавшему, и в середине боя; совсем не интересовал он их и в конце боя, когда вся оставшаяся у вас боевая сила эскадры двинулась на север… "Суворов" был в это время уже один среди чужих… Спасать людей с добиваемого Японцами корабля было некому… Через два часа от начала боя русские броненосцы начали принимать "Суворова" за чужой корабль, а Японцы до конца боя узнавали его; все они сознательно, непрерывно и ожесточенно нападали на него. Сначала на нем было сосредоточено внимание всей боевой мощи японской эскадры, потом стало довольно обстреливать его легкими крейсерами, и наконец к нему можно было подступить и с одними миноносцами… Но потопить его оказалось не так-то легко. Руль у него давно уже не действовал, но машины были, очевидно, в исправности. Корабль все еще делал какие-то предсмертные эволюции, все еще ускользал от вражеских мин… Машины на корабле продолжали работать, но минуты их действия были сочтены… И наконец "Суворова" не стало…
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.