Путь истребителя - [13]

— Отбой.

— Пока.

Вернувшись в лагерь, я оставил на охране Толика, и мы побежали к деревушке. За последние недели эти пробежки немного подтянули Степку, и он втянулся в режим постоянных тренировок. Нет, он все еще задыхался при долгом беге и быстро уставал, но уже не хныкал и не жаловался на усталость. Прогресс.

К опушке мы подобрались осторожно: даже сейчас я продолжал обучение, как будто мы на вражеской земле.

— Оружие оставим или с собой возьмем? — выравнивая дыхание, спросил Степка.

— Кобуру сними, тут оставь, пистолет сзади за пояс, рубашку навыпуск.

— Хорошо, — кивнул он и стал снимать сбрую. Очень уж ему нравилась подмышечная кобура, вот и ходил постоянно с ней. Одеты мы были с расчетом на жизнь в глубинке. Хорошие плотные джинсы, у меня темно-синие — у Степки черные. И рубахи навыпуск, преимущественно светлых тонов. Бежевая у меня и зеленая у друга. С обувью, правда, была засада, кроме берцев, ничего с собой не взяли, вот и щеголяли в них.

— Все, убрал, — прикрыв срезанным дерном кобуру, окликнул он меня, отвлекая от наблюдения за деревней.

— Лады, идем.

Выйдя из леса, мы по мосткам направились в деревню. У крайнего дома стояла «Нива» Аркадия, во дворе суетились деревенские. Бинокля у меня с собой не было, но на зрение никогда не жаловался. Чужих не заметил.

— Аны? — с сильным кавказским акцентом поинтересовался заросший по самые глаза черной и жесткой на вид бородой мужчина в заношенном камуфляже. Опустив бинокль, он посмотрел на соседа.

— Они, — кивнул в ответ беловолосый крепыш, сжимая в руках пятнистую трубу.

— Далэко, из писталета нэ дастать. «Ксюхой» тоже можно промахнуться.

— Открыто идут по мосткам, — отрицательно покачал головой беловолосый, добавив: — Приказа убивать не было, привезти живыми.

— Аны ближе к лэсу, если из гранатомета стрелять по ходу движения, они побегут к лэсу, там мы их пэрэхватим.

— Хороший план, работаю, — привстав на колено, ответил крепыш.

— Сматры, нэ завалы, аны живые нужны.

— Ничего, я с запасом возьму…

— Севка, чего это дымит у леса? — удивленно спросил Степка, ткнув пальцем в опушку метрах в трехстах от нас. За секунду до его вопроса там что-то хлопнуло и зашипело.

Повернув голову, я тоже с недоумением посмотрел на дымящееся нечто, приближающееся к нам. Догадка пронзила через микросекунду:

— В воду! Прыгай!

Мы как раз остановились на понтоне, когда, шипя и оставляя дымный след, в нас полетела ракета.

Надо отдать Степке должное, рефлексы на командный крик не подвели. Почти одновременно со мной он перемахнул через поручни понтона. Вода сомкнулась у нас над головами, когда по ушам ударил грохот. Он почти выбил из меня сознание, но я быстро пришел в себя. Резкими гребками оттолкнувшись от торфяной грязи, кашляя, я вынырнул на поверхность. Все-таки успел хлебнуть торфяной жижи, запасов воздуха не хватило.

Рядом слышался такой же судорожный кашель и матюги в промежутках таким знакомым и родным голосом. Цепляясь за кочку, я осмотрелся. Никаких понтонов, мостиков и деревень поблизости не наблюдалось. Кроме Степки, двух цапель на соседних кочках и множества лягух ничего вокруг. Одно болото. Похоже, прыжком мы попали туда, куда надо, то есть в «окно».

— Твою ж мать! Опять!

Степка неподалеку судорожно крутил головой, соображая, где мы, и яростно тер глаза. В общем, вел себя так же, как и я в момент первого попадания.

Используя кочку как опору, я приподнялся и, притопив ее своим весом, осмотрелся. Лес был на месте.

— Степка, не трать силы, я до леса прошлый раз несколько часов добирался, — скомандовал я.

— Тьфу, какая гадость эта тина на вкус, — продолжал отплевываться Степан.

— Угу, пришел в себя?

— Да, в норме.

— Проверь оружие. Патроны у тебя, конечно, воды не боятся, но за машинкой все-таки нужно следить.

Мы достали свои пистолеты и, отряхнув их, стали думать, куда убрать от воды.

— Единственный выход — привязать к голове, — предложил Степка.

— Кроме как рубахой, больше нечем.

Снятие мокрых рубах вылилось в целую эпопею кувырканий, сопровождающихся матерными словами. Наконец мы сложили в рубахи все, что боится воды, и уложили на кочки, пусть сохнет.

— Мобилы можно выкинуть, они уже промокли, толку от них, — велел я.

— Лады. Я все, — ответил Степан, убирая мобилу в сторону, в отличие от меня он сунул сотовый в сверток.

— Думаю, можно попробовать вернуться. «Окно» на глубине двух метров, ныряем и пробуем.

— А вещи?

— Да и что им тут будет? Пробуем?

— А если эти еще на месте? Ну те, кто стрелял? — было видно, что нырять Степке очень не хочется, боязно.

— Да? Не знаю, сомневаюсь, — озадаченно пробормотал я. — Думаю, ты прав, нужно выждать с полчаса и попробовать. За это время они должны убедиться, что мы утонули, и свалить.

Через полчаса, после отдыха на кочках, я спросил:

— Начинаем?

— Давай, — опасливо глядя на ряску, ответил Степка.

Ныряли, пока хватало сил, однако ничего не получилось, хотя я смог уйти в болото на четыре метра, цепляясь за длинные корни.

— Ни хрена, — вынырнув, воскликнул я. Степка уже минут двадцать отдыхал, он первый понял, что бесполезно, «окна» нет.

— Я считаю, что нужно попробовать позже, — ответил он, задумчиво покусывая стебель травинки.