Путь хеджера. Заработай или умри - [121]

Тем не менее Рэндольфу удалось выйти сухим из воды после того случая и понести при этом минимальный ущерб. Затем он восстановил свой весьма прибыльный бизнес, открыв новый хедж-фонд, который сделал его очень богатым. Их с Фелисити можно было видеть повсюду: на благотворительных балах, Уимблдонском турнире, конференциях в Hotel du Cap. На пике своего богатства он даже говорил о покупке дома на Джин-лейн в Хэмптонсе. Рэндольф любил рассказывать о своих связях в высшем обществе, беззастенчиво намекая на тесное знакомство с очень богатыми людьми и знаменитостями, в том числе с королем Испании, который будто бы вложил деньги в его фонд.

Однако убийственный медвежий рынок раздал плохие карты. На протяжении года Лорд Рэндольф неоднократно нес двойные убытки. Его буквально растоптали в давке, образовавшейся из-за погони за ликвидностью. К концу года фонд Рэндольфа упал на 55 процентов, тут же полился целый поток уведомлений об изъятии капитала. Усугубляло ситуацию то, что в портфеле фонда скопились еще более неликвидные акции, чем обычно – в частности огромная позиция по акциям Газпрома, а также приличное количество акций небольшого тайского банка, который с гигантской надбавкой собирался выкупить Bangkok Bank. К сожалению, в самую последнюю минуту сделку отменили. Рэндольф понимал, что при возникшей на рынке панике он сможет продать эти позиции только с катастрофической скидкой, сократив тем самым чистую стоимость активов своего фонда еще на 15 процентных пунктов.

Примерно в то же время он неожиданно появился в Нью-Йорке, и Джо встретился с ним за ланчем в San Pietros. Джо не видел Рэндольфа с января, и ему было интересно узнать, как у него обстоят дела. Джо беспокоился о нем. По слухам, фонд Рэндольфа понес большие убытки, и инвесторы массово выводят из него капитал. И самое плохое, некоторые утверждали, будто бы Рэндольф водил за нос и даже обманывал своих клиентов. Джо был шокирован, но не очень удивлен. Он вспомнил, что, проиграв в гольф, Рэндольф почти всегда «забывал» расплатиться.

Увидев Рэндольфа, Джо поразился тем, как тот выглядит. Когда-то красивое загорелое лицо этого человека вытянулось и осунулось, плечи были низко опущены, прежнее бьющее через край дружелюбие исчезло без следа, а в правом глазу от нервного тика билась прожилка.

– Вот и мистер Джозеф, здоровый и бодрый, сохранивший все свои перья. А вот мои перья сейчас забрызганы грязью и истрепаны.

– Но это не так, на самом деле я почти все потерял, – возразил ему Джо. – У тебя все в порядке?

– Нет, у меня не все в порядке, – ответил Рэндольф. – Все очень плохо. Год оказался хуже некуда, да еще и проблемы со здоровьем. Этот постоянный нервный тик, головокружение и ужасные приступы бессонницы, часто бывает диарея. Пять дней подряд я просто пролежал в постели! В моем портфеле полно неликвидных активов, а клиенты массово изымают капитал из фонда. И в довершение всего от меня ушла Фелисити.

Джо пробормотал слова сочувствия. Новость о Фелисити совсем не удивила его. Эта женщина казалась ему избалованной и претенциозной, да еще и любила сквернословить. Джо никогда не испытывал к ней симпатии, он просто не мог привыкнуть к тому, что представительница высшего общества с изысканным британским акцентом вставляет в свою речь нецензурные слова.

– Мы уже давно стали отдаляться друг от друга, – сказал ему Рэндольф, – но она очень разозлилась из-за денег. Теперь она рассказывает на каждом углу, что предупреждала меня о приближающемся кризисе, а я не прислушался к ее словам. И в ее словах есть доля правды.

Рэндольф покачал головой.

– Фелисити вложила в мой фонд бо́льшую часть своего наследства, которое, кстати, оказалось не таким огромным, как она говорила. Должен признать, как раз в это время фонд демонстрировал очень плохие результаты. По своей глупости, из чистого великодушия я предоставил некоторым молодым «звездам» возможность управлять инвестиционными портфелями, но, поскольку в их действиях не было здравого смысла, они потерпели полный крах. Они просто покупали идиотские акции частных компаний и играли на понижение с «голубыми фишками». А теперь Фелисити подает на алименты.

«Почему же ты не присматривал за ними?» – подумал Джо, но вместо этого спросил:

– Разве ты не можешь удовлетворить требования об изъятии капитала, продав ликвидные активы?

– Нет, потому что я самый крупный инвестор фонда. Я всегда сам съедал изысканные блюда. Все, что осталось от моего состояния, вложено в мой пораженный опухолью, парализованный фонд. После удовлетворения требований об изъятии, приятель, у меня на руках будет немногим более половины активов фонда, а большинство из них – переоцененные, совершенно неликвидные акции.

«Рэндольфа преследуют грехи прошлого, – подумал Джо. – При всем его воспитании и манерах он, по сути, просто мошенник, поэтому и вылетел из бизнеса. Теперь ему конец! Может быть, многих из нас ждет то же самое. А ведь его расходы по-прежнему огромны».

– Так что ты намерен делать? – спросил Джо.

– Я пытаюсь продать все ликвидные активы. Кроме того, на неопределенное время ввел ограничения на изъятие капитала из фонда и не намерен снимать их до тех пор, пока не выведу оттуда свои деньги. Я перевел все неликвиды в «запасной карман», а поскольку мне нужен хоть какой-нибудь доход, продолжаю взимать плату за управление ими. Разумеется, инвесторы пришли в ярость и намерены выдвинуть против меня судебный иск. К счастью, на Антильских островах такой иск не имеет силы. Как я уже говорил, местные чиновники пляшут под мою дудку. Но у меня совсем не осталось клиентов.