Путь - [4]
Никого, кроме нас, из пришлых не было. Поев вместе со всеми за длинным столом, тихонько прикорнула в уголке, у самого очага, отогреваясь и млея. Не пробыли мы в деревне и получаса, как к Охотникам стали подсаживаться мужчины, в основном возрастные мужики, кряжистые, солидные, оборванные. Говорили негромко, больше рассказывали, чем расспрашивали, я отметила для себя это обстоятельство. Некоторые поглядывали недоуменно в мою сторону, но никто не осмелился даже подойти. Скорее всего, именно из-за Охотников. Отогревшись, наевшись и немного просохнув, уснула, где сидела. Кто-то подложил мне под голову пук соломы, во сне почудились темные кудри, презрительный излом тонких губ — Росни, но это вряд ли.
— Ну? — Требовательно вопросил Рэм за завтраком. — Что скажешь?
— Одно точно: никогда в такой дыре не жила, и даже, вроде, не бывала. — Заявила решительно.
— «Дыре»? — С непонятным подтекстом переспросил Рэм.
— Дыре. Захолустье. Убожестве. Называйте, как хотите.
— «Убожестве»?.. — Еще непонятнее протянул Росни, оглядываясь кругом.
— Значит, всё же горожанка. — Полуутвердительно заключил Рэм.
— Жаль… — Грустно согласился Росни.
— Кто «горожанка»?! Чего жаль? — Не удержалась я, чувствуя себя задетой.
— «Того»! — Поддразнил Росни, насмехаясь открыто. — Поднимайся, принцесса. Пойдем приводить тебя в приличествующий вид.
Не надеясь ни на что хорошее, поплелась за ними на улицу. Не может здесь быть приличной лавки, торговля — дело городское.
Остановились у крепкого, прочного забора, Рэм решительно толкнул калитку. Во дворе маленький сморщенный человечек загружал мешками телегу, лошадь меланхолично покосилась на нас и заржала. Женщины, возившиеся неподалеку, дружно уставились на Охотников.
— Мерман! — Негромко позвал Рэм. Сморщенный человечек засеменил от полузагруженной телеги. — Здоровья тебе, Мерман. Нам нужны кое-какие вещи.
— Да-да, конечно. — Кивая, человечек призывно замахал руками в сторону невысокого строения, крытого неузнаваемым материалом. — Господа Охотники! Все там, всё, что нужно Охотникам…
— Нам нужно оружие. — Резко сказал Росни. Человечек с гордым именем Мерман покосился в мою сторону. — Да, и для нее тоже.
Мы вошли, и некоторое время постояли, привыкая к темноте. «»Ненавижу затхлые сараи! — Негромко ругнулся Росни, Рэм что-то ответил на непонятном языке.
— Там, у стены всё для господ Охотников… — Подсказал сморщенный Мерман, и те отшагнули в указанный угол. Приглядываясь ко мне, человечек пожевывал губы, явно выжидая чего-то. Я подумала, и пояснила:
— Мне нужна хорошая, добротная одежда. Так же сумка, вон как у них, фляга для воды, и… еще то, что обычно берут в дорогу. Сколько… что будет стоить всё это?
Он продолжал пристально приглядываться к моим рукам, и до меня, наконец-то дошло — кольца!
— Которое? — Спросила прямо. Мужичонка опасливо покосился на моих спутников, но те превратились в статуи. Он нерешительно ткнул в то, что всё норовило скатиться. Я сняла его без сожалений.
И тут случилось чудо — сморчок превратился в вихрь. С достойной зависти скоростью приволок целую охапку курток, штанов, поясов. А еще всяческих перевязей, ремней, и другой кожаной мелочи. Вот теперь я действительно почувствовала себя удовлетворенной. Бедняги Охотники, вам еще придется посидеть некоторое время в затхлом сарае. Отобрав для примерки стопку, ушла за навес со сбруей. Итак: брюки толстой, хорошо выделанной и потому ладно скроенной кожи, рубаха серого грубого полотна — широковата, конечно, ну да ладно, главное, под горло; один ремень на пояс, второй под ножны. Жилет коротким мехом внутрь, на двух завязках. Куртка длинная, мягкой кожи, с множеством застежек, с капюшоном, правда, не островерхим как у Охотников, но оно и к лучшему — незачем иметь вид того, чем не являешься. С шикарнейшим мехом по вороту. Немного подумав, прихватила широким коротким ремнем правое запястье и примотала ремешок на левую лодыжку, в совершенно непонятной уверенности, что именно здесь должно носить нож «на всякий случай». Рассматривая результат, с долей раздражения отметила, что кое-что, забытое наяву, еще живет в глубине. Привычки, к примеру.
Когда некоторое время спустя, почти счастливая, выходила из-за кучи седел, Рэм говорил:
— … ещё охотничьи ножи, и сапоги на неё.
Сморчок, переставший быть таковым, исчез мгновенно. Росни присвистнул. Я стояла, ожидая, они молчали.
— Ну? — Поторопила. — Что скажете?
— Даже не знаю, девушка, даже не знаю… — протянул Рэм.
— Не сидит на мне, что ли?… — Удивилась, рассматривая чудные застежки на рукавах.
— Слишком. — Еще чуднее возразил Рэм. — Слишком хорошо сидит.
— Женщины не носят мужской одежды, даже воины в походе. — Пояснил Росни, нехорошо кривя губы. — А уж тем более с такой сноровкой.
— Не знаю, куда ты клонишь… — Начала, было, я, но тут явился Сморчок еще с одним мужиком.
Они притащили два тяжеленных мешка, в которых оказалось столько интересных вещиц, что про склоку тут же забылось. Ножи немыслимых форм и размеров, наконечники для стрел — более десятка разнообразных форм, всяческие фляжки, коробочки, накладки… Просто перечислять, и то долго. Разложив свое добро на лавке, мужик, который, судя по ожогам на огромных лапищах был кузнецом как минимум, выжидательно уставился на Охотников. Те, в свою очередь дружно склонились над лавкой, негромко переговариваясь. Впрочем, ожидание не затянулось долго. Рэм придирчиво разглядывал, ссыпал наконечники для стрел в специальный мешочек. Из кучи остального Росни решительно выбрал несколько предметов, прищурясь, оценивающе смерил меня взглядом, и добавил еще один: нож устрашающего вида в деревянных, не лишенных изящества, ножнах.
Это действительно сны. Иногда ласковые, иногда тревожные. Иногда душные кошмары. Но от снов некуда деться, и остается надеяться - следующий сон будет счастливым.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.