Путь дурака: Гарри Поттер в России (Путь дурака 1,2,3,7) - [5]

В подъезде было уже темно, и от этих историй становилось жутко. Казалось, что-то страшное может внезапно случиться. В этом состоянии Рулон пришел домой. Кошка Мурка спокойно лежала и ничего не боялась. Боялся только он из-за своего болезненного воображения. «Как же дурачит, пугает людей это воображение! — подумал Рулон. — Как много всякого зла приносит оно». Он разделся и приготовился ко сну. В комнате было темно. Он лег на спину и стал смотреть в потолок, по которому плавали и кружились яркие разноцветные пятна, похожие на всполохи северного сияния…

С утра Рулон проснулся с болью в груди. Нужно снова было собираться в школу. «Что я тут делаю? — думал он. — Какая польза мне туда идти? Все равно ничему меня научить там не могут. Просто бестолково просижу там лучшие годы и все. Все эти школы, институты — сплошная лажа, ничего они не дают человеку. Пустая трата времени. Вот мой отец имеет два диплома, а сам получает в НИИ 120 долларов. Мать все пилит его, мало денег, мол. А дядя Коля на заводе 300 долларов получает, а сосед Алешка, фарцовщик, вообще нигде не работает, а по 1000 имеет. Значит, нужно не в институте сидеть, а жизни учиться, тогда будет польза. Но люди все тупые как пробки, разве им что объяснишь. А еще с высшим образованием!» Мать все снова сетовала на отца. Сын не выдержал:

— Мать, вот ты и все вокруг сетуют на свою жизнь. Но что же вы ничего не изменяете в жизни, если она вам не нравится? Почему так до старости и продолжаете жить?

— А что же изменишь, сынок? Все так живут. Может, само все как-то устроится.

— Нет, жизнь сама ни у кого, как я посмотрю, не устраивается. Это все сказки, что при коммунизме якобы что-то изменится или еще там когда-нибудь какой-то добрый дядя все исправит. Я вот для тебя вижу один выход — развестись с папой, меня сдать в детский дом и пойти фарцевать. Тогда тебе будет хорошо.

— ой-ой-ой! — заголосила мать. — Как же все это можно? Ведь я все ради тебя делаю. В детский дом только бомжи детей сдают.

— Ты сама не знаешь, ради чего ты это делаешь. Видно, тебя кто-то завнушал или загипнотизировал, и ты, как зомби, делаешь все по какой-то программе. Если ты для меня все делаешь, то зачем меня гонишь в школу?

— Какой ты злой и глупый мальчик. Лучше бы хорошо учился, тогда бы ты понял, зачем я все это делаю, а так ты неуч и слишком еще молод. Вот подрастешь и поймешь тогда все.

Мать была такой тупой, что объяснить ей что-либо, даже самое простое, было невозможно. Делать нечего. Рулон снова поплелся в школу.

Была физкультура. Стали ездить на лыжах. Рулон надел свои маленькие лыжи, в которых он ходил еще с отцом, когда был в детском саду. Ездил он плохо. Его догнали местные хулиганы и толкнули в сугроб. Увидев, что он упал, они загалдели и поехали на лыжах прямо по нему, тыкая его при этом лыжными палками. Как никогда, Рулон осознавал свою беспомощность, свою неспособность стать таким же, как эти хулиганы, разбитным и агрессивным. Он подумал, что, наверное, и матери поэтому сложно что-либо понять, трудно стать умной. Поднявшись, весь в снегу, он поехал дальше по лыжне на своих детских лыжах, ежась от попавшего за шиворот холодного снега. «Даже понять-то что-то — уже чудо, — подумал он, — а измениться, согласно своему пониманию, еще более нелегкая задача. Человек ведь всего лишь маленький беспомощный муравей. В этой жизни он является игрушкой».

Будущее заставило Рулона еще более убедиться в истинности той безнадежной картины, которую он увидел. Он понял, что только в фильмах да в своем болезненном воображении человек является героем, преображается в Лебедя из Серой Шейки, правит Вселенной, спасает мир. На деле ж он не может даже справиться с какой-нибудь простой привычкой, остановить поток своих нелепых мыслей, совладать с эмоциями, заставляющими его творить массу несусветных глупостей и идиотизма. Более того, человек является рабом всего этого идиотизма, потакает и обожествляет все свои слабости и пороки, сводящие его в могилу. Причем чем старше становится человек, тем он делается тупей и закостенелей. И не только не может, но просто не хочет, не желает меняться и прилагает все усилия, чтоб стать еще хуже, уродливей и инертней даже по сравнению с тем, какой он уже есть.

Подъехав последним к финишной черте и отряхиваясь от снега под дружный смех пацанов, Рулон подумал: «Чтобы измениться, нужна какая-то внешняя сила, которая бы могла помочь мне». Тогда он еще не знал, что эта сила находится с ним совсем рядом, в жестком взгляде чернявой девочки из их класса, одаряющей всех вокруг презрительной улыбкой. Она недавно появилась в их классе, приехав из какого-то города, и уже наводила свои порядки. Придя в класс на урок физики, он сел на последнюю парту, туда, где любила садиться она, и, разложив учебники на столе, стал их листать, разглядывая картинки. Она подошла к своему месту, встала фертом и, увидев, что он не замечает ее, слегка толкнула его рукой в голову.

— Убирайся с моей парты! — сказала ему. — Я буду сидеть здесь одна!

Нисколько не обидевшись и не возгудав, Рулон взял свои учебники и пошел садиться на другое свободное место. Увидев такое, Марианна, так звали его новую одноклассницу, самодовольно улыбнулась.