Путь черпия - [69]

Епископ сморщился. Пустоголовый. Губернатор стравливает в яме людей и кровожадных безумцев. Да уж. Здесь и топора недостаточно, тем более в открытом противостоянии. Вот в чём истинное предназначение штурмфала. Безжалостные твари ни при каких обстоятельствах не должны прорваться через периметр.

Брюмо знал на что способны пустоголовые. Знал, как убить или как задержать. Значит шанс есть. Только что потом? Здешний турнир не подразумевал наличие выживших. Даже если он перебьёт всех психов, останется охрана и люди губернатора. А там уж расстрелять одинокого епископа не составит труда. Только повозиться им всё равно придётся.

Брюмо нашёл взглядом парня. Тот заметил приближающегося врага и замер как истукан. Даже не встал в стойку. Ещё минута и всё окончится. Чего он тянет?

До слуха долетел смех. Пустоголовый выбежал на прямую линию и начал разгоняться. Десять ярдов. Шесть ярдов.

Епископ отвернулся. Раздался сдавленный крик. Публика повскакивала с мест, пытаясь разглядеть больше подробностей. Брюмо тоже встал на цыпочки и вытянул шею.

Парень остался жив. Он стоял и смотрел на кряхтящего в ногах пустоголового.

Безумец угодил в ловушку. По–другому быть не может. Слишком быстро он пришёл в непотребное состояние. Яма с кольями или что–подобное. Минус один!

Епископ отошёл к краю загона и упёршись в булыжник, поднялся выше. Вон оно что! Поверх штурмфала проглядывались верхушки каменных блоков и дощатых перегородок.

Губернатор додумался расставить на арене препятствия. Мудрое решение. И одновременно глупое. Если удастся какое–то время укрываться от стрелков, им придётся войти за периметр. А это уже преимущество и шанс остаться живым. Нужно только набрать побольше ножей.

— Эй ты, иди сюда, — сзади послышался голос.

Брюмо обернулся. За оградой стоял тот самый карлик, который вёл его на цепи. Епископ осторожно подошёл. Что понадобилось этому недоумку?

— Не подведи, церковник. Поставил на тебя недельное жалование, — карлик осмотрелся. — Просили передать… сказали, здесь прах твоих предков, и он очень важен для тебя в этот момент.

Толстяк вытащил из–за пазухи тряпичный свёрток и просунул между прутьев.

— От кого это?

— От очень щедрого человека, — на лице карлика появилась алчная улыбка. — И ещё, — он наморщил лоб, вспоминая заученные слова. — Ищи друзей… среди врагов.

— Спасибо. Вы очень помогли мне, — Брюмо искренне поблагодарил конвоира. Тот, довольный «выгодной сделкой», отошёл в сторону.

Епископ аккуратно развернул материю. Среди складок лежали старинные глиняные урны, бережно переложенные хлопком.

Внутри священника вспыхнул огонь. Он не ошибся! Ему не причудилось! Теперь расклад сил уравновесился. Глупый карлик самолично протащил на арену по–настоящему лучшее оружие. «Ищи друзей среди врагов». Что бы это могло значить? Постой…

Брюмо вскинул голову. В двух ярдах от губернаторской ложи, скрывшись в тени навеса, недвижно сидел монах. Тощая рука сдвинула капюшон. Острый взгляд пронзил епископа.

«Жди подходящего момента» — в голове молнией пролетела чья–то мысль. — «И береги урны, я одолжил их у очень почитаемого священника. Они стерегли его покой несколько сотен лет».

Старый пройдоха Максанс! Как он оказался здесь? Брюмо скрутил тряпицу в жгут и крепко повязал на поясе. Неважно, что в подштанниках, зато вооружён похлеще любого наёмника. И скоро они прочувствуют это на собственной шкуре. Если, конечно, снова не распылят газ.

Тем временем толпа негодовала. Вместо обещанных рек крови они получили конфуз распорядителя. Поднялся недовольный свист.

— Какое невероятное везение! — староста умилительно захлопал в ладоши. — От этого становится только интересней. Что ж, раз наш первопроходец оказался весьма смышлёным, усложним–ка ему задачу!

Распорядитель повернулся к губернатору и получив одобрение, поднял руку с оттопыренными пальцами.

— А как ты разберёшься с тройкой «бегунов»?

Исход схватки ни у кого не вызывал сомнений. Какое–то время парню удавалось убегать от пустоголовых, но на очередном витке бедолагу взяли в клещи и под восторженные вопли толпы, растерзали в клочья.

Та же участь постигла ещё двоих пленных, с той лишь разницей, что им удалось утихомирить одного безумца, полоснув тому по горлу. В «награду» за подвиг, распорядитель празднества выставил против них «броневика» — обвешенного латами толстяка, неплохо управляющегося с парой мясницких крюков.

Как уяснил епископ, каждая победа только усложняла очередной бой до критического.

Следующая пара продержалась больше всех. Они кружили по арене не менее получаса, и тоже смогли уложить «бегуна». Схватка затягивалась, и чтобы не ронять интерес публики, староста выпустил ещё пятерых «бегунов» и одного «броневика», на этот раз с кувалдой. В конце концов, первые загнали пленников в тупик, а вторые измолотили их до фарша.

В вольере осталось двое: епископ и высокий незнакомец, которого в самом начале Жатвы освистали зрители.

Когда ликование после последнего боя стихло, на подиум распорядителя поднялся губернатор. Староста любезно уступил рупор и отошёл в сторону.

— Финальное выступление, дамы и господа! Оно обещает стать ярким и красочным… с преобладанием красных оттенков, я бы сказал. В этой схватке не будет победителей. Все её участники уже наказаны. Впервые за всю историю Валирии в Жатвенной яме насмерть сойдутся два церковника. Один из них почти потерял веру, второй — с головой погряз в пороке, за что и поплатился собственным разумом.