Путь бесчестья - [17]

Все было очень не просто в здешних краях — некоторые бароны воевали друг с другом. Как я уже понял, граф Бертоэр нарушил обещание, данное графу Мобро, и отдал свою дочь в жены другому — лорду Родэму.

Земли этих важных людей располагались по соседству, и граф Мобро начал со своими людьми разорять бывших друзей и чинить беспокойство своим обидчикам. Его поддерживал Стреберг, лорд Кровавая рука, один из крупнейших землевладельцев и очень влиятельный человек. Настолько влиятельный, что его опасался сам король. И не напрасно! Действия Стерберга привели к тому, что над королевством нависла серьезная угроза оказаться втянутым в крупную междоусобную войну и в дальнейшем быть разбитым на небольшие независимые государства.

Ни Бертоэр, ни Родэм не примкнули к партии Стерберга, зато теперь он мог, пользуясь вспыхнувшей враждой к ним графа Мобро, переманить его на свою сторону. И он помогал ему людьми в борьбе со своими соседями. Юноша, сын Стеберга, волей случая, воспользовавшись гостеприимством графа Бертоэра, покинул его дом, и граф возлагал надежды, что юный отпрыск повлияет на враждебный дух отца. Но это вызвало сомнение.

Вообще, силы разделились следующим образом: лорд Арбаэр, называемый иногда лорд Черного дерева воевал с лордом Кровавая рука. Был еще король со своими баронами, и пока он держался в стороне, но склонялся к союзу с лордом Черное дерево, хотя боялся его из-за мстительного и непредсказуемого характера влиятельного и опасного лорда Стерберга.

Было еще с десяток лордов: трое из них вступили в союз со Стербергом Кровавой рукой, трое были преданны Арбаэру Черному дереву, из оставшихся четырех — трое были нейтральны, а четвертый рассчитывал на того, кто больше заплатит ему за присоединение. Все считали его поведение предосудительным, противоречащим законам рыцарской чести.

— Нам непременно нужен союз с Компангеро и Раэлио — их земли лежат между моими владениями и владениями лорда Черного дерева, — объяснял мне граф Бертоэр, — а эти двое что-то не поделили между собой и, если один войдет в союз с нами, то второй непременно уйдет к противнику. Фатсанеро из Квонто готов продать не только своих людей, но и душу тому, кто ему больше заплатит. Человек, для которого превыше всего только деньги. Вамириец Овангеро, взбунтовался и вышел из-под власти короля.

Этот разговор произошел в одно прекрасное утро, когда я уже смирился со своей скромной ролью учителя фехтования. Неожиданно граф Бертоэр обратился ко мне с поручением:

— Ты — неизвестный никому человек, поэтому ты можешь, не привлекая к себе внимания отвезти одного старика, местного провидца, Мерлиндера, в земли короля. А между ними и моими владениями лежат земли взбунтовавшихся баронов. Сам я остаюсь охранять свой замок. Мы тебе хорошо заплатим. Этот старик ни в коем случае не должен попасть к Стербергу. Не говоря уже о том, что он троюродный дядя короля, он важен нам своими предсказаниями. Будешь слушать слепого старца и следовать туда, куда он пожелает.

— Спасибо за приятную компанию. Конечно, я предпочел бы себе в спутники юную всадницу с белокурыми волосами. Но вы, несомненно, больше меня заботитесь о моем благополучии.

— Что ты подразумеваешь?! — удивился Бертоэр.

— Женщины нас разоряют. А я вернусь из путешествия почти богатым. В моем народе говорят, что слово старца стоит больше золотого. Постараюсь говорить с ним как можно больше.

— Пожалуй, ты прав, — засмеялся Бертоэр, — но сначала посмотрим, что скажет старец. Он сам решит — подходишь ли ты ему в спутники.

— Но ведь он слеп.

— Это не мешает ему понимать: что к чему.

Меня отвели к старику, древнему как сама земля. Старик ощупал меня одной рукой, жесткой, словно грабли, и сказал:

— Его наглость и хитрость помогут нам в сем нелегком пути.

— Отлично, отец! — засмеялся я.

— Считай, что в данном случае это самая хорошая характеристика, — усмехнулся барон, — но хочу тебя предупредить: если со старцем что-то случится, то отвечаешь своей головой.

Я, молча поклонился и пошел к своей лошади.

Не могу сказать, что путешествие вышло неприятным. Скорее наоборот, я оказался прав — дружеское общение со стариком обогатило меня. Если не дукатами, то разными поучительными историями, которыми он услаждал мой слух. Так все шло по началу. Но я уже заметил: хорошее начало сулит много беспокойства в конце. И очень часто наоборот. Поэтому с годами я стал с подозрением относиться к тому, когда все идет как по маслу.

Мы проезжали владения нашего графа Бертоэра, и поэтому я особенно не волновался.

— Буду ехать сухостоем, но на брюхо не пустое! — изрек старец.

— Что бы это значило, отец?

— Какой я тебе отец, дурья голова, ты своего отца вообще-то помнишь?

— Плохо.

— То-то же! Вот как вспомнишь, так и говори.

— Как же мне к вам обращаться?

— А мне все равно, зови отцом, если нравится! Ты сам не отсюда ведь. Что память потерял?

— Есть немного.

— Вспомнишь, когда надо будет! А кто-то забудет.

— А почему все называют Стерберга Кровавая рука?

— На его гербе красная пятерня. Друзья лорда объясняют это тем, будто его предок, умирая на поле боя, прикоснулся окровавленной рукой к щиту, а враги тем, что руки лорда по локоть в крови несчастных, которых он отправили на тот свет.