Пустыня - [18]

После его смерти среди вещей обнаружили сундучок, полный исписанных тетрадок. На английском языке. Привлечённые эксперты определили, что это художественный вымысел, оборонного и политического значения не имеющий, и сундучок был передан на хранение в школьный Музей Революции, где впоследствии затерялся. И вот в начале этого года во время подготовки школы к капитальному ремонту, в забытом чулане были обнаружены вещи из Музея Революции, среди которых и был сундучок с рукописями. Комсомольская организация школы связалась с редакцией журнала «Поиск». Первый читатель Михаил Чижик начал читать — и нашёл рукописи весьма интересными. В них прослеживаются как элементы фольклора негритянского населения Нового Орлеана, так и влияние великих русских писателей, особенно Пушкина, Тургенева и Максима Горького. Ольга С. и Надежда Б. в настоящее время переводят рукописи на русский язык. Вашему вниманию представляется повесть Мозеса Джошуая «Тайна плантатора Иглезиса».

Вот!

Девочки обдумывали сказанное. Недолго обдумывали.

— Считаешь, можно?

— Легко! Есть американский рабочий Джим Доллар, есть английский эсквайр Гривадий Ли Горпожакс, будет негритянский писатель Мозес Джошуа.

— Но зачем?

— Никто не будет пенять на появление в произведениях вампиров, оборотней, ведьм и прочей нечисти. Негритянский фольклор! В романах могут действовать частные сыщики, продажные полицейские, международные злодеи, журналисты, профсоюзные вожаки, проститутки, бандиты, да кто угодно, и опять никто слова не скажет: это капитализм как он есть. Полная свобода творчества — в рамках приличий, понятно. Фантастические, мистические, детективные и приключенческие романы по форме, обличение пороков и язв мира чистогана по содержанию.

— А зачем ты его в Советский Союз отправил?

— Нужно! Во-первых, это наш человек, за советскую власть воевал, себя не щадил. Во-вторых, объясняет, откуда у нас рукописи. И, в-третьих, главное, позволяет писать не только об Америке, но и о двадцатых годах нашей истории. Угар НЭПа, жулики, бандиты, недобитые белогвардейцы, кулацкие заговоры, опять же нечистая сила…

— Хорошо, допустим. А кто это будет писать? За Мозеса нашего за Джошуа?

— Мы и будем. Кому ж еще? О мире чистогана знаем не понаслышке. С американской литературой рубежа девятнадцатого-двадцатого веков знакомы. И вообще… Нет, если нет желания, можно и не писать, конечно.

— Мы подумаем, — сказала Лиса.

— Подумаем, — подтвердила Пантера. — Ты же писать не будешь?

— Я — Читатель, — согласился я. — Взыскательный советский читатель.

На этом производственное совещание закончилось. И мы отправились в театр на премьеру. Драматический театр, не оперный. Премьера чеховского спектакля «Чайка». Решился наш театр. Долго разбегался, и вот — прыгнул.

Нам на премьеры ходить просто положено. Как представителям молодых творческих сил. Присылают приглашения, и мы ходим. То в театр оперный, то в драматический, то в Юного Зрителя, а еще у нас есть филармония, кукольный театр и цирк. И выставки наших художников, и отчетные концерты музучилища, и вообще… Кипит, кипит культурная жизнь в Чернозёмске. Нет, до Москвы и Ленинграда далеко, но наш город тоже не из последних. Даже не в серединке. Ближе к голове.

Цирк я люблю больше всего. Такие у меня плебейские вкусы. Но сегодня буду смотреть классику, «Чайку». Пьесу непростую, пьесу о смысле творчества, с выводом «нет никакого смысла». И потому публика встречает пьесу тяжело. Как это нет смысла? Смысл обязательно должен быть! Даже огурцы нужно есть со смыслом: в огурцах много витаминов, об этом в «Здоровье» написано.

На премьеры собирается местный бомонд. Отдел культуры обкома, горкома, райкомов. Мы и редакция «Степи». Представители областных газет, «Коммуны» и «Молодого Коммунара». Режиссеры и ведущие артисты других театров. Из Союза Писателей. Профсоюзы тож. В общем, наполовину зал — приглашенные. Другая половина — истинные театралы. Ценители.

Приглашенные делятся на два очевидных сорта. У одних — золотые пригласительные билеты. Места в ложах, особый гардероб, а, главное, директорский буфет. С шампанским, водкой, коньяком и соответствующей закуской. И всё бесплатно! Коммунизм! Для тех, у кого простые пригласительные билеты — только бесплатные места, и то больше в амфитеатре. Буфет общий. Правда, по пригласительным билетам без очереди, но за свои деньги. Золотых билетов мало, оно и понятно.

Нам как-то прислали два золотых билета и один простой. Мы их тут же отослали обратно. Без объяснений. Исправились, тут же прислали три золотых, с извинениями, мол, перепутали. И впредь посылали только золотые, числом три.

Мы не всегда ходим на подобные мероприятия. Часто, но не всегда. Бывает, заняты. Или нездоровится. Или в Лондон улетели. В таких случаях мы эти билеты даём хорошим знакомым. Обычно — в группу. Пусть приобщаются к искусству. И к буфету, да. Поясняя, что стесняться не нужно. Берите, сколько сможете — и пирожных, и мороженого, и бутербродов с осетриной. На водку только не налегайте слишком.

Берут. Но всё равно понемножку. Скромные мы.

В антракте, когда народ ринулся в буфеты, мы с девочками неспешно кружили по фойе. Разглядывали портреты артистов, художественные фотографии со сценами из спектаклей. Просто картины, их в фойе три. Одна — дедушкина, семья рабочих на прогулке в парке. Почему мы не в буфете? Мы сытые. Ну, и после представления нас ждет премьерный ужин с артистами, с дирекцией, с самыми-самыми. Папенька тоже будет, с Анной, да. На ужине.