Пустые земли - [2]

Нужно было видеть, с каким азартом рванули сталкеры на делянку. Наверное, они были похожи на старателей времен «золотой лихорадки»: подошли к ручью, чтобы напиться, склонились к воде и увидели блеск самородков. Восторг, граничащий с безумием. Отмычки хватали все, что попадалось под руку. Крутили, вертели, стучали, наверное, и на зуб попробовали бы, если бы не противогазы. Им все было в новинку, все интересно. Особенно то, что блестело, жужжало, подпрыгивало или как-то иначе проявляло свои феноменальные свойства.

Вскоре «гонги» положили этому конец – не за тем они сюда через пол-Зоны топали, чтобы всякую мелочь собирать. Ржавые волосы, свистульки, поющие пружинки, осколки неба да коростелиных божков и в Сланцевом карьере, что в дне ходьбы от базового лагеря «Гонга», после выброса найти можно. На делянке же следовало брать только самое ценное. Маркер сам перебрал то, что успели понахватать отмычки, и почти все выкинул. После чего показал мальцам, что именно следует брать и, главное, как в контейнер укладывать. Донести бирюльки до норы барыги порой бывает потруднее, чем найти их. Все дело в том, что, оказавшись вместе, безопасные по отдельности артефакты могут вдруг так себя проявить, что мало не покажется. Многим была памятна история про то, как в бар «Основание», что на территории клана «Стражи», заявился Пентюх с напрочь примерзшим к спине рюкзаком. Пентюх воет, как ревун на закате, а рюкзак скинуть с плеч не может. Попытались ему помочь – не выходит. Рюкзак будто каменный, к спине как прирос. В конце концов уложили Пентюха животом на стол и монтировками отодрали рюкзак, вместе с кожей и плотью. Пентюх после этого долго на спину лечь не мог – мышцы едва не до костей содрали. Хорошо еще, что жив остался. А все потому, что не признавал до тех пор Пентюх научные контейнеры, говорил, что они только место попусту занимают, да и дорогущие к тому ж. Вот и складывал бирюльки по старинке, в мешочки целлофановые да коробочки картонные, и все вместе потом в рюкзак укладывал. Что уж у него с чем в том легендарном рюкзаке взаимодействовать начало, так и не разобрались. Потому что так и остался Пентюхов рюкзак холодный, как лед, и крепкий, будто из камня выточен. А после того, как Рыжий по нему пару раз кувалдой саданул, рюкзак раскололся на несколько кусков, но понятнее от этого не сделался. С тех пор Пентюх на контейнеры не скупился. Правда, и не протянул долго – пропал во время очередной ходки. Как, куда – никто не знает. Будто и не было.

Пока «гонги» отмычек уму-разуму учили, Джагер внимательно деревца на делянке осмотрел и, как и ожидал, нашел кое-где под листочками капельки «мертвой воды». Вовремя успели – «мертвая вода» появляется на некоторых мутировавших деревьях сразу после выброса и за семь-восемь часов полностью испаряется. Аккуратно работая дозатором, Джагер каплю за каплей собрал около четырех миллилитров. Что эта штука собой представляет и каким целям служит, никто толком не знал. Хотя слухи ходили разные. Барыги брали «мертвую воду» с неохотой. А вот ботаники из научного лагеря, что на Янтаре, платили за нее не скупясь. И это было самое главное. Двух «гомункулусов» Джагер уложил в один большой контейнер; три «кольца Мебиуса» – в другой; пять «джокеров» просто в карман рюкзака сунул. И довольно. Бирюльки служили дополнительным бонусом к той сумме, что «Гонг» платил проводнику за услуги. А жадничать нельзя. Нигде и никогда, а в Зоне – особенно. Жадность до добра не доводит. Сколько сталкеров в Зоне сгинуло – и неплохих, надо сказать, сталкеров, не из последних, – только потому, что по жадности нахватали бирюлек сверх меры! А мера – она у каждого своя. Каждый сам должен ее чувствовать и соблюдать.

После того как они повернули назад, занялся дождь. И лил весь остаток дня и всю ночь, не стихая. Дождь, если он не кислотный, конечно, дело хорошее. Вода – она местных тварей со следа сбивает. Даже тех, что по телепатическим маркерам свои жертвы выискивают.

На выходе из Сонной лощины Джагер повел группу узкой ложбиной. Путь этот был почти вдвое короче того, что шел по верху, через Седельный холм, но считался опасным. Однако Джагер уже месяцев семь как проставил в ложбине вешки и при каждой возможности проверял их. За все время пришлось заменить только две – для Зоны это было показателем редкостной стабильности. Конечно, рано или поздно придет такой момент, когда очередной выброс перекроит всю Сонную лощину и проглотит все Джагеровы вешки. Но до той поры сталкер знал, как провести группу через ложбину.

И все же рассудительная и вполне обоснованная уверенность Джагера в себе никогда не перетекала в тупую самоуверенность, уложившую на тропах Зоны не одного сталкера. Прежде чем войти в ложбину, Джагер просканировал ее детектором аномалий. Все старые ловушки были на своих местах, новых не прибавилось. Сигналы от вешек четко просматривались на дисплее. Джагер первым пошел по приметной лишь ему одному тропке, велев остальным идти за ним след в след. Самым опасным был выход из ложбины, где совсем неподалеку друг от друга, можно сказать, бок о бок, расположились жарка и карусель. Между ними оставался очень узкий проход, идти по которому следовало не просто не дыша, а даже на всякий случай втянув живот. Чуть оступись – и трудно сказать, что от тебя останется. Что лучше – оказаться размазанным по земле с переломанными костями или заживо сгореть в адском пламени? Вопрос из тех, что умные люди называют риторическими.