Пустые котлы. Как справиться с депрессией с помощью магии и ритуала - [12]

Одна из причин, почему в некоторых западных культурах сложнее справиться с депрессией, является то, что Тауринг называет «одной из самых опасных идей, порожденных нашей культурой», – наблюдение философа Рене Декарта cogito ergo sum («Я мыслю, следовательно, существую»). «В тот самый момент произошло разделение человека», – считает Тауринг. Мы пришли к выводу, что являемся только лишь разумом, и никак иначе не можем себя проявить. По ее словам, в скандинавской концепции мышление и память считаются частями души, и обе «соединяются в корне сердца», – эту мысль она противопоставляет современной западной точке зрения, в которой приоритет отдается лечению симптомов тела, а недуги разума и духа рассматриваются как свидетельство слабости или моральной несостоятельности: «Тех, [кто] страдает, [считают] слабыми и ущербными, не в полной мере владеющими человеческими способностями».

Еще один современный сдвиг в мышлении, который, по мнению Тауринг, способствует депрессии, – восприятие времени. Предки скандинавов «были устремлены в прошлое и считали, что, двигаясь вперед во времени, мы создаем свое прошлое». В древнескандинавском языке даже не было будущего времени, а существительные обозначали не прошлое, настоящее и будущее, а скорее «есть», «становится» и, наконец, «долженствование/необходимость». Мы же думаем о будущем с точки зрения долга перед прошлым, или определяем подходящий курс действий на основе уже случившегося. Мы могли бы облегчить множество тревог и страданий, если бы перестали пытаться заглянуть в будущее, опираясь на прошлое в качестве ориентира.

Мое понимание депрессии основано на личном опыте, а также на опыте тех, кто любезно согласился поговорить со мной на эту тему. Переживание боли, утраты, а также таких парных чувств, как печаль и горе, может дать некое представление о депрессии, потому что эти эмоции порой бывают не менее болезненными и интенсивными. Что отличает горе от депрессии, так это его конец и начало. Независимо от интенсивности горя, у него есть конец. Наступит время, когда смерть даже самого близкого человека не будет терзать душу постоянными муками. В депрессии конец представляется гораздо менее определенным, и я думаю, что это еще в большей мере относится к началу. Мы знаем источник горя, но в случае депрессии все гораздо менее однозначно. Иногда можно определить момент начала депрессии, но до него всегда было множество других переживаний, которые приводили к стрессу и истощали эмоциональные резервы. У каждого из нас свой уровень жизнестойкости, и он меняется со временем, как и другие факторы, влияющие на здоровье и благополучие. Как только мы превышаем свой личный порог стресса, может наступить депрессия.

Я понял, как сильно горе может отличаться от депрессии, когда мой друг из колледжа покончил с собой. Мы не общались много лет, а воссоединились благодаря всплеску интереса к социальным сетям, который произошел во второй половине нулевых годов. Мы ставили лайки, комментировали и время от времени посылали друг другу сообщения, но планы снова встретиться лично так и не сбылись. Когда я узнал, что друг покончил с собой, меня охватило сильное чувство горя и утраты. Я винил себя, что не старался общаться с ним больше, задавался вопросом, мог ли сказать то единственное доброе слово, которое было способно предотвратить такой исход. Я прошел через депрессию и даже долгое время раздумывал о самоубийстве и потому считал, что, возможно, сам должен быть экспертом, который способен обнаружить такого рода проблемы у других людей и помочь избавиться от них. Оказалось, что опыт депрессии обделил меня такими дарами. Целыми днями напролет я размышлял о наших отношениях, почти не мог выполнять домашние обязанности или работать, пока горевал. Затем, по мере того как я перерабатывал эмоции, парализующий груз печали постепенно ослабел.

Спустя годы я все еще очень опечален этой потерей, но воспоминания больше не ранят и не подавляют меня. Я никогда не узна́ю, что подтолкнуло моего старого друга к такому решению, и могу только надеяться, что его страдания закончились. Мне удалось исцелиться от боли, в отличие от моего друга, и думаю, так произошло потому, что депрессия настолько крепко вцепилась в него, и это оказалось слишком тяжело перенести. Я знаю, что горе может тянуться гораздо дольше, чем в моей истории, но предполагается, что в конечном счете оно утихнет, смягчится и со временем угаснет окончательно. Депрессия часто не имеет начала и кажется бесконечной. Эта мысль сама по себе может быть немного удручающей, но не забывайте, что в мире есть миллионы людей, которые нашли способ справиться с периодами депрессии. Хотя двусмысленные формулировки общепринятого языка иногда мешают этим усилиям.

Мы – рассказчики историй, и депрессия бросает вызов этой части нашей натуры. Нелегко создать рассказ, у которого нет ни начала, ни конца. Истории связаны не с аналитической информацией, а с другими аспектами нашей личности. Если задействовано только сознание, наши силы оказываются ограничены. Нам не хватает мифов о депрессии, историй, которые могли бы выразить общий опыт и рассказать о том, как его преодолеть. Конечно, есть мифы в другом значении этого слова – «необоснованные или ложные представления»