Пустячок с десятью нулями - [43]

Но пока что ничего конкретного не вырисовывалось, и мне оставалось только сухо попрощаться с Расстегаевым с чувством удовлетворения, что хоть частично этот человек у меня на крючке. Я сомневалась, что Расстегаев сам будет рассказывать Стекольникову о своих амурных делах с секретаршей, которая так нравится шефу. Но это уже не мое дело…

Начались метания. И я уже боялась, что метания эти окажутся довольно бестолковыми. Взялась за одну ниточку — уперлась в тупик. Взялась за другую — и тот же результат. Я уже даже боялась звонка Стекольникова и его сухой реплики: «Я прекращаю расследование. Ожидал от вас большего».

Собственно, и я сама ожидала от себя большего. Но… Как говорится, игра не пошла. Что я могла еще сделать? Наверное, снова совершить тупой ход. Просто ничего другого не оставалось. Нужно выяснить все про Данилу Мерзлякова, которого я уже давно и безуспешно разыскиваю. Неважно, что какие-то люди меня предупреждают, чтобы я этого не делала. Вопрос решен — занимаемся снова Мерзляковым и вызываем огонь на себя.

Время уже приближалось к полудню, когда я прибыла по адресу, где, по словам Любы, проживал Мерзляков. На первом этаже дома располагался магазин «Гастроном». Обычный магазин с намалеванными на окнах натюрмортами из всякой снеди. Не очень широкая улица, но довольно шумная. Машины так и шныряли в обе стороны, доставляя большие неудобства своим движением жителям окрестных мест.

Припарковав «девятку» поближе к тротуару, я покинула уютный салон автомобиля и двинулась на выполнение небезопасной миссии. Я прошла под окнами, по узенькой дорожке, оставленной между клумбами и палисадниками.

Разумеется, я не собираюсь лезть в лапы столь грозному противнику, не заручившись хоть маленькой страховкой. У меня был план. Я не стала звонить в дверь Мерзлякова, а направилась к квартире напротив. На позывные электрического звонка откликнулись женщина и маленький мальчик лет пяти.

— Скажите, а Мерзляков Данила где живет? — спросила я.

— Кто? Мерзляков? Не знаю, — ответила молодая мамаша в фартуке, оторванная, по всей видимости, от газовой плиты или стиральной машины.

— Высокий такой. У него еще шрам над глазом, — уточнила я.

— Со шрамом? — переспросила домохозяйка. — По-моему, тут нет никого со шрамом. Не знаю…

— Извините, — сказала я и направилась к следующей двери.

Там мне открыл мужчина лет пятидесяти, который, судя по его животу, явно не страдал плохим аппетитом.

— Извините, а вы не подскажете, где тут квартира Мерзлякова? — снова я завела свою песню.

— Вот, — показал пальцем сосед на дверь Данилы. — Только его нет. Его давно посадили. Он сидит.

Толстяк произнес эти фразы раздельно, борясь с одолевавшей его одышкой.

— А разве он не вышел? — попыталась поправить я соседа.

— Да нет вроде. Я его не видел.

— А, вот кто Мерзляков! — вновь показалась из-за своей двери домохозяйка. — А я и не знала, как его фамилия. Но, по-моему, его там нет.

Она указала на дверь квартиры, где должен был проживать Данила.

— Вот и я говорю, что он еще сидит, — поддержал домохозяйку ее сосед.

Я извинилась, изображая чувство некоторой неловкости, и cоседи снова попрятались, закрывшись на запоры. Но никуда уходить я не собиралась. Все эти поиски нужной двери, по сути, и были частью моего незамысловатого плана. Ведь, как показали последние два дня, Мерзляков и его дружки предпочитают не афишировать свои враждебные намерения и вряд ли захотят привлекать к себе внимание публичными выпадами. Случись что, соседи непременно подтвердили бы факт моего присутствия у дверей неисправимого уголовника. Теперь я ничуть не сомневалась, что к убийству Герасименко Данила имеет самое что ни на есть непосредственное отношение — уж больно рьяно он и его сподручные за меня взялись.

Я приблизилась к двери квартиры Мерзлякова, спрятав в сумку правую руку, с зажатым в ней баллончиком, наполненным слезоточиво-удушающей начинкой, а левой рукой быстро несколько раз позвонила. И тут же отступила назад на несколько шагов, приготовившись разговаривать как можно громче.

Только вот выходить на звонок из квартиры никто не хотел. Я позвонила еще раз. И на всякий случай еще и третий. Но результат был нулевым.

Видимо, преступник, имея серьезные на то основания, и в самом деле законспирировался так, что если и сидит у себя дома или хотя бы иногда тут появляется, то даже соседи по лестничной площадке ничего об этом не знают. А может, он и вообще здесь не бывает?

«Ну что ж, отрицательный результат — это тоже результат», — заключила я, поспешив удалиться.

Я вышла на залитую солнцем шумную улицу и направилась к своей машине. Обойдя «девятку» сзади, я приблизилась к двери водителя и уже хотела ее открыть. Но тут послышался знакомый для любого посвященного шум. По интонации звука мотора, с жужжанием взвывшего справа, нетрудно было сообразить, что кто-то резко прибавил газа.

И в ту же секунду боковым зрением я увидела несущийся белый легковой автомобиль. И, сама совершенно инстинктивно спасая свою жизнь от молниеносно возникшей опасности, с неожиданным проворством прыгнула боком на капот своей «девятки» и, перевернувшись через спину, перекатилась на другой бок, подобно заправскому каскадеру.