Пустячок с десятью нулями - [42]

— Блин, ну не стоять же во дворе! — разозлилась Эльвира. — Вон, на нас уже люди смотрят!

— Я предлагаю сесть в машину и спокойно поговорить, — предложила я.

И я уже пригласила было Эльвиру в свою «девятку», как вдруг из подъезда вышел Аркадий Расстегаев. Увидев Эльвиру и меня вместе, он в первый момент оторопел, но моментально овладел собой.

— Добрый день, — подошел он и поздоровался. — Могу я узнать, что здесь происходит?

— Аркадий… — Эльвира с рыданиями кинулась к нему на шею.

Расстегаев резко расцепил ее руки, бросил на секретаршу гневный взгляд и еще раз спросил:

— Что случилось?

— Аркадий, они все знают! Знают о нас. Аркаша, милый, мне пришлось все рассказать! Я… Я не знала, я не успела предупредить маму! Мне пришлось сказать, что я была у тебя, потому что они хотели меня обвинить в убийстве Герасименко!

— Что за ерунда! — поморщился Расстегаев и перевел взгляд на меня. — Что это вы тут устроили?

— Просто проверяю алиби всех подозреваемых, — спокойно ответила я. — И решила начать именно с Эльвиры. И как раз оказалось, что алиби-то у нее и нет. А потом она сама рассказала, что была у вас. Кстати, вы это подтверждаете?

— Понятно, — самому себе сказал Расстегаев, не отвечая на мой вопрос.

— Аркаша, я прошу тебя, скажи им, что это не я! Ну, пожалуйста! — Эльвира заплакала и умоляюще посмотрела на Аркадия. — Пусть меня оставят в покое.

Расстегаев презрительно оглядел ее перепуганное лицо и сказал:

— Езжай домой. Мне не звони и вообще сиди дома.

Эльвира закивала и, не чуя ног от радости, кинулась к своей машине. Поспешно заведя мотор, она покинула двор. Расстегаев проводил девушку злым взглядом и повернулся к мне.

— Вы, конечно, будете подозревать ее во всех смертных грехах, — кивнул он в сторону удалившейся Эльвиры.

— Не буду, а уже подозреваю, — с усмешкой возразила я.

Я вообще к этому Расстегаеву не чувствовала ни малейшей симпатии, тем более что он себя так высокомерно повел во время первой нашей встречи. Поэтому я решила особо не утруждать себя вежливыми манерами.

— И совершенно зря, — произнес Аркадий Дмитриевич.

— Если вы представите мне факты, свидетельствующие о том, что она не причастна к краже денег из вашей конторы, я с удовольствием перестану ее подозревать. А то мне даже как-то ее жалко.

Расстегаев с каменным лицом выслушал меня, а потом покачал головой.

— Нет, она не способна на то, чтобы украсть деньги из сейфа. Вернее, способна, но у нее не хватит наглости и ума.

— А вы принципиально выбираете себе в любовницы дурочек? — ухмыльнулась я.

— Ну, это вас не касается, — отрезал заместитель Стекольникова.

— В общем, да. Только если бы не было кражи денег и убийства вашего сотрудника. А так… Извините, этот момент в ваших корпоративных взаимоотношениях, скажем так, будет обнародован. Для заказчика, разумеется…

— Этого не стоит делать, — покачал головой снова Расстегаев. — Дело в том, что Вова сам… Как бы это сказать… Хочет с Эльвирой закрутить. Но… Во-первых, он женат. Во-вторых, так получилось, что Эльвира выбрала меня. Не стоит ущемлять его самолюбие.

— Ну, допустим, — равнодушно-презрительно отреагировала я. — Меня интересует убийство Герасименко и кража денег.

— Когда убили Валерия, действительно мы были вместе, — наморщил лоб Расстегаев. — Но я сказал милиционерам, что был просто дома, а Эльвира сказала про мать. И… — Аркадий Дмитриевич слегка замялся, — вы можете, конечно, копать дальше, но ни я, ни она не убивали Герасименко. И вы не докажете, что это сделали мы. Тем более насчет денег… Эльвира, как вы понимаете, сама бы не додумалась. А мне… По сути, воровать у себя. Зачем мне это надо? А читать мне лекции о морали не надо, я ничего не хочу комментировать.

— Я и не собираюсь, — ответила я. — А зачем она к вам приехала сегодня? Исключительно ради плотских утех?

Расстегаев едва заметно усмехнулся.

— Есть женщины, — снисходительно пояснил он, — наделенные от природы очень сильным темпераментом. Вот она как раз из таких. И постоянно хочет. Вот и сегодня у нас выдался часок свободного времени.

— Понятно, — ответила я.

— Не надо говорить Стекольникову, — перебил меня Расстегаев. — Я сам ему скажу. Может быть, даже после этого всего, — Аркадий Дмитриевич неопределенно поиграл в воздухе руками, — и вообще перестану с ней встречаться. Эльвира для меня всего лишь объект удовлетворения естественных потребностей. Как и я для нее. Правда, я для нее еще и левый источник дохода, — усмехнулся он. — Не подумайте, что я оправдываюсь — я вообще не сильно считаю себя виноватым. Никто ее в постель не тащил, она сама захотела. А у меня нет времени на поиски женщины, я постоянно в делах. Почему я должен отказываться?

«Действительно, почему это он должен отказываться?» — подумала я.

А если посмотреть на вещи объективно, то я выяснила одну тайну, но она никоим образом не приблизила меня к разгадке того, что меня интересовало. Кража денег… Может быть, Расстегаев что-то и темнит, но сейчас из него вряд ли вытащишь признание. Если, конечно, это вообще он. Надо будет подумать насчет этого псевдоалиби — быть вместе с любовницей, причем скрывать ото всех эту связь.