Пустота - [13]
Вдруг я проснулся. Сон покалечил её образ, искривил его, как сильный ветер с дождём кривит дорожные знаки, но не убил это чудо. Я лежал на кровати и пытался поймать улетающие вдаль обрывки фантазии, которая так легко забывалась. Как и всё на свете.
Надо было отпустить этот сон, забыть о фигуристке. Надо вести себя нормально. «Встань, псих! — сказал себе я. — Займись чем-нибудь. Не лежи просто так и не думай о снах! Нормальные люди о них не думают. Они забывают сны и просто смеются над ними. Им не приходит в голову мысль, что сон и реальность — это одно и то же. Успокойся! Надо что-то делать».
Я встал и пошёл на улицу. Надо было купить поесть. Мимо проезжали безликие машины-обмылки, разноцветные зонтики в виде лёгких, воздушных юбок. Я прошагал один магазин, второй, третий… Словно все они — призраки. Словно их не существует, как и всего мира. Всё давно растворилось в абсурде.
Наконец, истуканы-ноги заводят меня в раскрытую пасть писклявого супермаркета. У кассы — огромная, длинная очередь. Похожа на паровозик, который остановился и ждёт, когда его починят и опять пустят в путь. Паровозик медленно исчезает. Вагончик за вагончиком проваливаются в бесконечную, вязкую пустоту. Я покупаю себе кофе, несколько пакетиков каши и молока и иду обратно, домой.
Мусор из помойки снова разбросан по всему асфальту. Алкаши с фиолетовыми, отёкшими лицами сидят на лавочке и, кряхтя, вливаюсь в себя горькую водку. Проходя мимо них, я замечаю плакат, на котором изображено предельно знакомое лицо.
Снизу надпись большими белыми буквами: АРТУР КЛЫК — СОВРЕМЕННАЯ ПОЭЗИЯ. СИНГЛЫ И КАВЕРЫ. УНИКАЛЬНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА И СТИХОВ СОБСТВЕННОГО СОЧИНЕНИЯ.
Внизу была указана дата. Завтра. 20:30. «Отлично, — подумал я. — Сегодня мне есть кого ненавидеть, кроме себя». Артур Клык, конечно, псевдоним. Настоящее его имя звучит как-то по-дурацки… Никита Мясников, кажется. Глупо. Недостойно популярного поэта с синглами и стихами про кофе. Романтичные девочки, мечтающие уехать в Питер, наверняка бы испугались. Никита Мясников. Какое невежество. Поэтому все, даже друзья и одногруппники, называют его Артуром, а не Никитой. Кажется, он даже в паспорте имя поменял на Клыка. А Никита Мясников умер, растворился в пустоте.
Нет, даже взгляду Артура такое имя бы совсем не подошло. Какой взгляд. Страстный, жгучий, раскованный. Внешний вид тоже пафосный, мужественный. Всё, как девочки любят. Черное пальто, белая рубашка, которая отлично сочетается с его белыми волосами и чистой кожей. Главный красавчик факультета, чёрт возьми. Личико вкупе с романтическими стихами отлично заходит под соус из приятного мужского голоса. Девочки сидят и кушают, облизывают неумело построенные здания слов, представляя, что лижут его розовые губы, его мускулистые руки, его грудь, пресс, его ноги в лакированных ботиночках. Он протыкает их сердца носочками туфелек, улыбается, как Чеширский Кот, но им всё мало. Они идут и идут, желая заполучить его… И эта мясорубка не кончается. Не только в его случае. Во всех. Нескончаемая борьба. И никто не хочешь признавать, что он во всей этой жалкой борьбе — самая главная мразь.
Мрази топчут сердца, все наступают на глотки, все смиряются, боятся умереть, все совершают зло. Все. И всех надо уничтожить… Всех. Меня накрыли идиотские мысли о кончине всего человечества. Я представляю это так: по земле ползают черви и связывают нас своими телами. Мы сидим, связанные, и умираем от голода, потом самые сильные сжирают своих товарищей, которые сидят рядом. Но этого мало. Чувство голода никуда не пропадает. Человек наклоняется и начинает кушать себя. Руки, ноги, грудь. Потом он освобождается, но уже не может остановиться. Ведь собственное тело… Оно же такое вкусное. Когда ты ешь его, то одновременно наносишь ему непоправимый вред и пытаешься ему помочь. Это абсурд, да, но разве весь мир, который нас окружает, не есть просто абсурд, наспех слепленный лейкопластырем?
Вам могло показаться, что смотря на Артура Клыка, я испытываю ненависть? Нет никакой ненависти. Есть только пустота.
Передо мной снова возникает фигуристка в кроваво-красном платье и спрашивает: «Разве ты не можешь выкопать из себя пустоту? Просто возьми лопату и выкопай её с корнем, как засохший куст».
«Это невозможно, — говорю я. — Пустота… Ты не понимаешь… Он как паразит. Проникает внутрь и сосет из тебя кровь. Сушит тебя. Она везде. В кончиках пальцев, в пятках, в волосах даже. Её невозможно себе представить. Она заполняет тебя, она во всём. Это постоянное перетягивание каната, борьба с собой. Единственный выход — просто сдаться пустоте, просто отказаться жить. Это будет наилучшим решением, не считаешь? Ты признаешь абсурд, отдаёшься в его лапы, перестаёшь сопротивляться бессмысленности и бессилию. Просто становишься пустотой.
— Какой ты слабый… — усмехнулась она, словно злобная, циничная сука.
— Да, конечно, — соглашаюсь я, как раб, стоящий на коленях перед своей госпожой.
Ты сидишь в комнате, ненавидишь себя настолько, что даже убить себя тебе противно. Ты не способен ничего сделать. Ты не можешь никем быть. Ты разрываешь себя, распадаешься на маленькие частички, потом пустота, оставшаяся от тебя, собирает твои фрагменты, частички, и ест их, словно чипсы. Рот пустоты в крошках. А ты вроде как существуешь.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.