– Похоже, ты в отчаянии.
Конечно, я в отчаянии! Я не смогу достичь своей цели, даже если уничтожу ту «шкатулку»!
И тем не менее –
– О_д_н_а_к_о___т_ы___н_е___с_д_а_ш_ь_с_я,___н_е___т_а_к___л_и?
Да. Не могу понять, почему, но она права.
Несмотря на переполняющую меня печаль, я продолжаю сверлить «О» сердитым взглядом.
Я спасу Марию, даже если она не помнит меня. Я спасу Марию, даже если она сама этого не хочет.
Я не сдамся. Нет… не совсем так. Я во власти «Пустой шкатулки», и я не могу сдаться. Я должен гнаться за Марией, даже если это убьет мое сердце. Я должен безостановочно искать ее, даже если мне придется нырять в глубину океана, где я не смогу видеть и дышать. Выбора «сдаться» у меня не было с самого начала.
«О» продолжает смотреть на меня; теперь она уже не улыбается. На ее лице самое жесткое выражение, какое я когда-либо видел.
– Буду честна: я тебя побаиваюсь.
Враг.
«О» наконец увидела во мне врага.
– У тебя нет надежды. Спорить с этим невозможно. И все же… я не могу избавиться от ощущения, что ты способен достучаться до сердца Марии Отонаси. Ведь такова данная тебе сила.
Она говорит о силе «спасителя», о силе, способной давить «шкатулки».
Мария создала «Ущербное блаженство», пожелав, чтобы все люди были счастливы. Однако из-за немыслимой точности «шкатулок» ее внутренние сомнения в собственном желании и ее тайная надежда, что кто-то ее остановит, тоже материализовались.
Противоречивое «желание» Марии породило две сущности.
Сущность, исполняющую «желания», и – сущность, уничтожающую «желания», «спасителя».
А именно, «О» и – Кадзуки Хосино.
Я ее рыцарь. Я единственный, в чьих силах ее спасти.
– …Да.
Я смотрю на свою раненую правую руку. В этой руке живет страшная сила, позволяющая давить «желания»; она может раздавить даже «О».
Сейчас я не стираю «О» лишь по одной причине: если я это сделаю, «Ущербное блаженство» тоже будет уничтожено. Этого сердце Марии не выдержит.
С одной стороны, это выглядит так, будто Мария отвергает мою помощь. Но с другой стороны, меня бы вообще не существовало, если бы в душе она не хотела, чтобы ее спасли.
А значит, решение должно быть, пусть и совершенно невероятное. Я могу и буду верить в это.
Так, подведем итоги.
Что я могу сделать, чтобы спасти Марию?
Я должен освободить ее от человека передо мной.
Я произношу имя.
– Ая Отонаси.
«О»>Ая Отонаси снова улыбается, источая уверенность в себе.
– Ая Отонаси? Я действительно приняла ее внешность. И я действительно происхожу от нее. Но я – не Ая Отонаси.
– Думаю, так и есть. Ты просто образ Аи в голове Марии, не настоящая Ая. Настоящая Ая наверняка тоже была потрясающим человеком, но все-таки лишь человеком. Она не могла быть такой сверхъестественной, как ты. Видимо, что-то случилось, из-за чего Мария стала обожествлять свою сестру.
Я стискиваю зубы при мысли о том, как росла Мария.
– Ая Отонаси внутри Марии слишком разрослась. Мария сама не может от нее сбежать; если ей не помочь, она так и останется в ловушке. Она пренебрегает собой – даже отвергает себя, – чтобы стать монстром по имени Ая Отонаси. Поэтому, – я наставил на «О» правую руку и прокричал: – Освободи ее сейчас же, «Ая Отонаси»!
Нет нужды говорить, что «О» на этот мой приказ и бровью не повела.
– Ты обращаешься не по адресу. Я знаю, как ее освободить, не лучше тебя. А, зато я точно знаю, что ты собираешься делать.
– Что?..
Я сам понятия не имел, что я собираюсь делать. А «О» заявляет, что знает.
– Возможно, ты хочешь спросить, откуда я это знаю? Видишь ли, ты сейчас можешь сделать лишь одно; а поскольку это твой единственный выбор, рано или поздно ты его и сделаешь, каким бы никчемным он ни был. Это просто бессмысленное, бесплодное барахтанье, все равно что бесцельно нырять в глубину океана. Однако другого выхода у тебя нет, поэтому ты отправишься туда, пусть у тебя и нет ни капли надежды.
Внезапно я вспоминаю, что «О» упомянула раньше.
– …Это «единственное, что я могу сделать» – это…
– …Покинуть этот мир. Именно.
Я по-прежнему понятия не имею, о чем говорит «О», но почему-то чувствую, что она права.
– Ты покинешь этот мир и никогда не вернешься. Разумеется, это означает, что я победила. Когда это произойдет, Мария Отонаси будет гнаться за своим «ущербным желанием» до тех пор, пока от нее ничего не останется. Мне нужно лишь дождаться.
– Я этого не допущу.
– Да, полагаю, если бы тебе удалось вернуться в этот мир, это означало бы, что тебе каким-то образом удалось выполнить свою миссию и спасти Марию Отонаси. Соответственно, я бы проиграла и исчезла. А ты бы освободил ее от сестры, от Аи Отонаси.
Все просто.
Мне всего лишь надо вернуться. Вернуться к своей драгоценной «повседневной жизни».
И тогда я встречусь с ней. Наконец-то я встречусь с Марией – с самой чистой, с такой, какой она была до того мира бесконечных повторов.
…Я встречусь с нулевой Марией.
Да – но насколько трудна эта задача? Моя драгоценная «повседневная жизнь» была разрушена; как я смогу привести Марию в такое место, которого уже нет?
Однако, как и сказала «О», я буду продолжать бороться, каким бы безнадежным ни было мое положение.
– Что ж, Кадзуки Хосино. Пора начать решающую битву, – говорит «О» и вытягивает руки. Ее взгляд сосредоточен на мне; ее красивое и в то же время уродливое лицо искажается.
