Пусть всегда будут танки - [35]

Я кивнул, поиграл желваками, переваривая услышанное.

– И знаешь что? – Горобец ткнул толстым пальцем мне в грудь. – До самой смерти отец боялся… Боялся, что его подвиги рано или поздно припомнят… И что придут за ним те или другие. Вот такие страсти, Василий. Вот такие черти в нашем омуте. Поэтому, дружище, о нашем с Володькой споре я никому не скажу ни слова. Но если он вздумает воду мутить, то сам ему хребет сломаю. – Он поглядел на свои огромные руки, словно в первый раз увидел.

Я сделал вид, что меня такой ответ удовлетворил.

А в понедельник, как назло, Черников решил поэкспериментировать с отключением станции Дорогова и имитацией потери сигнала во время очередной танковой дуэли с экипажем Янсонса. Само собой, никого из нас не предупредил.

Наши инженеры разнообразили пейзаж «песочницы», набросав среди кратеров из ракушечника использованные опалубки, похожие на инопланетных роботов списанные бетономешалки, металлический лом и прочую ерунду, оставшуюся после строительства новых радиотелескопов. Получилась знатная свалка, по которой мы пробирались, словно слепые кроты, выискивая боевую машину соперников.

Я сразу понял, что с телевизионной системой что-то не то: кадры чересчур долго висели на экране, даже когда Дорогов по приказу командира повысил скорость передачи сигнала до предела.

Пустая деревянная катушка от семижильного кабеля как была прямо по курсу, так и осталась, хотя я осторожно двигал «Осу», стараясь обойти препятствие. На экране у Горобца дело было не лучше.

– Ну же, Володька, крути свою шарманку, – бормотал стрелок, покусывая ус.

– Сигнал пропадает, ничего не могу сделать, – сообщил тот. – Со всех сторон – глухо. Возможно, металлоконструкции экранируют нас. Надо выехать на открытое пространство, выровнять машину и попробовать перезапустить передатчик.

– Выросло энергопотребление на правом траке, – сообщил Алиев. – Мы на что-то наехали.

– Надеюсь, это был Янсонс, – сказал Апакидзе.

– Не надейся, этот засранец как пить дать на нас уже через прицел смотрит, – пробурчал Горобец. – Эй, командир, ты б приказал нашему крымчаку радио настроить. Пусть запишется в кружок юных техников, там мои сыновья его научат азам…

– Горобец! Что за «эй, командир»?! – взорвался вдруг Прокофьев. – Ты в армии или где? Встать!

Горобец нехотя поднялся, поглядел с высоты своего богатырского роста на Прокофьева. Расправил спортивный костюм, потом подпер бока кулачищами.

– Еще раз я такое услышу! – У командира побелели губы от бешенства. – Вылетишь из подразделения на второй космической скорости!

Стрелок криво усмехнулся.

– По-моему, Ваня, проблема возникла не у меня. – Он сел. – На Луне, видать, пасмурно. Земля за облаками.

По лицу Дорогова было видно, что он растерялся. Оператор антенны не мог понять, в чем причина сбоя, соответственно, не знал, как ее устранить. Скупыми и резкими движениями он крутил верньеры и щелкал тумблерами.

– У нас дифферент на нос! – воскликнул Алиев, да я и сам уже видел, что крен стал таким, будто мы въехали в кратер. Теперь попробуй выбраться по осыпающемуся склону.

– Вася, стопори движки! – раздраженно приказал Прокофьев. – Нечего вслепую тыкаться курам на смех!

Мой ответ тоже прозвучал резко, хотя у меня и в мыслях не было грубить.

– Я эту «песочницу» могу с закрытыми глазами объехать!

А Черников, злыдень, смотрел на нас, как на мазуриков, и черкал бесперечь в своем блокнотике. Прокофьев поглядел на него так, будто примерялся, как получше взять за шкирку и выкинуть из пункта управления.

– Ну давай, самоделкин! – Горобец повернул кресло к посту Дорогова. – Может, у тебя предохранители выбило или проводок какой-нибудь отпаялся?

Экран стрелка погас.

– Попадание, – констатировал Алиев. – Мы потеряли управление башней.

Ну, ясно. Янсонс и компания нас нашли!

Горобец хлопнул ладонями по подлокотникам и выматерился. Потом вскочил, бросил что-то невнятное вроде: «Мне здесь делать нечего!» – и вышел из зала, по дороге пихнув плечом Черникова. Прокофьев оставил этот демарш без комментариев, кинулся к бортинженеру.

– Идрис, что с остальными системами?

Мы лишились пушки, но пока жива силовая установка, движки и прочие системы, пока с танка идет телеметрия, игра еще не закончена.

– Дышат, – ответил тот.

– Дай всю энергию на передатчик, – попросил Дорогов. – Попробую перезапустить картинку. Определим хотя бы, где мы.

– Отставить! – Прокофьев переместился к моему пульту, хотя толку-то было от этих метаний… Если бы предполагалось, что командир должен бегать от поста к посту, то зачем было изобретать и сооружать командирский пульт? – Энергию на движки! Всю, что сможешь!

– Есть, – отозвался Алиев.

– Вася, выводи машину! – потребовал командир. – Малый назад и влево на двадцать градусов…

– Крен увеличивается, – констатировал я, глядя на датчик гироскопа. На экран можно было не смотреть, там до сих пор висел кадр с катушкой.

– Попробуй назад и вправо! – предложил Апакидзе. – Вправо на…

– Энергия падает, – сообщил Алиев. – Силовая повреждена… Передатчик поврежден…

– Переворот, – сказал я со вздохом. Стрелка в датчике положения зашкалила, вспыхнул красный светодиод. Приехали, в общем.