Пусть умрёт - [32]

      — Я был бы счастлив снова видеть столь доблестного воина и моего господина здесь, у себя в лавке, – поклонился он смиренно преторианцу и без дальнейших объяснений протянул тому мзду.

      Командир отряда с невинным, даже немного отсутствующим видом небрежно принял мешочек, который немедленно исчез под начищенными пластинами его лорики. Затем он развернулся  в сторону доносчика и с наигранным гневом в голосе прорычал:

      — Если окажется, что возводишь напраслину на честных людей, тебе сильно не поздоровится.

      — Но господин сам просил меня...

      — Молчи, несчастный! – прервал его преторианец и, скорее для видимости, пригрозил застывшему побоку от него, Захарии: – А твои слова, лавочник, я проверю, и если солгал – берегись! Да, кстати, надеюсь, ты уплатил иудейский налог в этом году?

      — Как ты можешь сомневаться, господин?! – с показным возмущением воскликнул старик. – Можешь проверить записи...

      Но солдат, видимо, потеряв интерес, остановил его жестом и подал знак своим воинам.

      Отряд, демонстрируя отменную выучку, мгновенно вытек из лавки и растворился в затопившем улицу неистовом зное.

      Захария вышел на порог и задумчиво посмотрел им вслед. Он уже не казался таким старым и испуганным, как минуту назад. Спина распрямилась, голова поднялась, даже морщины на лице разгладились. Постояв так с минуту, он зашел в лавку, быстро написал что-то стилосом на восковой дощечке. Затем жестом подозвал мальчишку-раба и что-то шепнул ему на ухо, да так тихо, что любой, даже находящийся рядом человек, вряд ли смог бы расслышать хоть слово. Мальчик понимающе кивнул и поспешно выбежал из лавки...

      Часом позже во дворце на Палатинском холме тайный советник, начальник секретной службы и доверенное лицо императора, докладывал своему господину:

      — Не соизволь гневиться, мой государь, но сегодня я не могу порадовать тебя хорошими новостями. Мы идем по следу заговорщиков и вот-вот настигнем их. Но преступники хитры и  изворотливы и располагают, как мы думаем, немалыми средствами.

      — Луций, мне не нужны твои объяснения, мне нужны их головы. Немедленно! Ты слышишь?! Немедленно! – капризно воскликнул император. Потом помолчал и добавил с плаксивыми нотками в голосе: – Мне приснился сон, что меня зарежут мечом, как барана. Я даже рассмотрел этот меч подробно, когда он торчал из моего горла. Веришь ли, рукоять его украшал огромный синий сапфир... Я обожаю сапфиры. В сущности, такова и должна быть смерть великого воина.

      — Тебе надо отдохнуть, государь.

      — Я только и делаю в последнее время, что отдыхаю.

      Домициан был высокого роста с близорукими большими глазами. В молодости он слыл красивым юношей. Однако сейчас, в свои годы, он успел растерять былую красоту и очень переживал по этому поводу. Его плешивая голова, тощие ноги и выпяченный живот выглядели смешно, когда он с пафосом примерял на себя свою будущую смерть, украшая ее в своем больном воображении драгоценными камнями, амулетами и реликвиями, подобно тому, как модница примеряет новую одежду.

      — Я только и делаю в последнее время, что отдыхаю, Луций, – повторил он, подойдя к столику, на котором лежали пергаменты. – Я хочу, чтобы ты проследил за Домицией. Она предала меня один раз с этим актеришкой, Парисом. Тогда я ее простил,.. – он беззвучно пожевал губами, а вслух произнес: – Мне кажется, она участвует в заговоре против меня...

      — Что ты, мой господин! Государыня любит тебя, это всем известно. А то, с Парисом, это был навет. Зря ты приказал казнить бедного мальчика...

      — И ты, Луций, тоже мне не веришь! Никто не верит... Все предали своего императора! – не дав ему договорить, воскликнул царственный параноик, которому с недавних пор повсюду стали мерещиться заговоры.

      — Я твой раб, Государь наш и Бог! Ты же знаешь – я отдам за тебя жизнь не раздумывая, – поспешил отвести от себя подозрения Луций, благоразумно перейдя на официальный тон и назвав императора по титулу, который тот присвоил себе в специальной булле.

      — Вы все мне врете! – снова посетовал Домициан, – я не могу довериться ни одному человеку в этом мире. Скажи, Луций, хоть ты мне предан?

      — Я же только что тебе говорил...

      — А ты скажи еще раз! И поклянись Юпитером! – плаксивым голосом воскликнул Домициан.

      — Клянусь всемогущим Юпитером Капитолийским, да постигнет меня его кара, если я, ничтожный, нарушу обет верности и преданности тебе, мой господин и повелитель! – не моргнув глазом, поклялся хитрый слуга.

      Его слова, судя по всему, немного успокоили императора и он, удовлетворенный, поверивший в то, во что хотел верить, продолжил:

      — Я тебе еще не все рассказал о своем сне. Слушай же… Еще я видел ворона, который каркал с крыши храма на Тарпейской скале. Это хороший знак?

      — Несомненно, хороший, – поспешил успокоить его Луций.

      — А вдобавок на прошлой неделе мне приснилось, что на спине у меня вырос золотой горб. Что бы это значило, как ты думаешь? Где мои астрологи, где все эти ясновидящие, толкователи снов, прорицатели и гадалки! Пусть немедленно скажут мне, что означают эти сны! – он был вне себя и в возбуждении мерил шагами комнату.