Пусть умрёт - [162]
Мы не побоимся присоединиться к разделяющим это мнение и заявить: да, так оно и есть!
И доказательство тому последует незамедлительно. Иначе, скажи, уважаемый читатель, откуда могли бы мы узнать, да к тому же в мельчайших подробностях, что едва к Пронькину…
…Едва к Пронькину, оглушенному ударом так некстати свалившейся на темя балки, вновь вернулось сознание, он обнаружил себя в совершенно незнакомом месте...
Яркое солнце плавилось в ясном, если не считать двух небольших, зависших в вышине, облаков, небе. Одно было светло-золотистым, как копна волос блондинки, а другое, напротив, темным, как у брюнетки. Когда они заслонили дневное светило, их края окантовались сияющей ослепительным блеском оправой.
В сознание Пронькина привел разряд молнии, проскочившей между этими двумя тучками, в самую последнюю очередь похожими на грозовые. Молнию сопроводил легкий вихрь, возникший ниоткуда, взметнувший песок с земли и исчезнувший так же внезапно, как появился.
Когда ветер улегся, Пронькин разглядел рядом с собой Матвея Петровича, перхающего от забившей рот пыли. Его верный помощник сидел на земле, ощупывая огромную шишку, украсившую лоб ровно посередине. В этой симметрии было что-то забавное – шишка казалась некой врожденной материей, присущей ему от рождения, и делала его похожим на инопланетянина из блокбастера «Звездные войны».
Вокруг них, как будто только что оттаявшие после глубокой заморозки, кряхтя и покашливая, копошилась пара десятков порядком потрепанных людей, в которых, спустя секунду, Пронькин с удивлением начал различать знакомые лица: вот генерал Безбо-родько, Нурулло, Апута с Себаи и своими идиотами министрами; вот Поль с Олегом, Стасик с продюсером своим чокнутым... что-то плохо соображается... Только почему-то одежда на всех разодрана в клочья, рожи в ссадинах и синяках, как у Матвея.
В недоумении, смешанном со страхом, жалкие на вид, собравшиеся в кучку оборванные люди жались друг к другу, нервно озираясь по сторонам. Что произошло?.. И что это так гудит?.. В голове… Невозможно сообразить... Ах, да – землетрясение. Ну, конечно... Твою-ю-ю мать! Кажется, это было землетрясение.
Но самое поразительное – исчез куда-то остров... Как в воду канул... Да что там остров – исчез сам океан!
Внезапно гул в голове у Пронькина резко стих – полностью прекратился. Внутри черепа возникла ватная тишина. Он осмотрелся и похолодел. Кто-кто, а уж Марлен Пронькин мог узнать это место даже с завязанными глазами!
Да и как не узнать?! Ведь именно сюда любил он приезжать, бродить здесь, обдумывая свой план... особенно в последние два года. Да, да! Именно из этого источника и его истории черпал он свои идеи. Именно это место вдохновляло его, не давало покоя по ночам.
Нескончаемый гул заполнял всё вокруг – шумел великий амфитеатр! Каким бы фантастичным не было такое предположение, он узнал его. Нет, не серые развалины, перемежающиеся бетонными заплатами, не зияющие черными провалами арки, не торчащие, словно гнилые зубы во рту старика, полуразрушенные стены подземелий на том месте, где некогда была арена, не разноязыкие, увешанные фотоаппаратами и телекамерами туристы на заросших мхом руинах, встретили его здесь.
Во всем своем ослепительном великолепии, презрев неумолимое время, ревел, куда ни кинь взор, словно возведенный только вчера, Колизей.
Барьер из черного гранита, украшенный фризом с горельефами сражений, отгораживал арену от зрителей. Слабый ветерок лениво шевелил кисти перекинутых через перила ковров. Резные мраморные карнизы украшали порталы. А на галерке, высоко над зрителями, бежала по последнему ярусу цепочка арочных ниш, в которых ослепляли глаза алебастровой белизной изваяния богов.
Ошеломленный величественным зрелищем, Пронькин не сразу осознал, что находится в средоточии сражения. Вокруг бушевал бой – полуголые люди с копьями, мечами и щитами насмерть бились друг с другом.
—Матвей... ты что-нибудь понимаешь? – дыхнул в ухо Корунду, на всякий случай шепотом, Пронькин.
—В как-к-ком смысле? – заикаясь от страха, переспросил, втянув голову в плечи, Корунд, впервые в жизни лицезревший нешуточный испуг своего патрона.
—Ты что, идиот?! Посмотри по сторонам!
—Ага... – невпопад агакнул Корунд.
—Твою мать! – снова выругался Пронькин, безнадежно махнув рукой на бесполезного в данном случае Матвея Петровича. – Ни хрена не понимаю!
Понять что-либо действительно было сложно. И Пронькин поступил так, как поступал в жизни всегда – включил логический аппарат.
Начал он с рассуждения о том, что произошло землетрясение – что-что, а это он помнил отлично.
«Потом, что же было потом?.. Нет, не помню. На затылке огромная шишка и ссадины... и у Матвея тоже. Может, оглушило чем-то? Точно – балка! Балку помню… сверху свалилась, а после... что после-то было? Провал в памяти? Это нормально – при сотрясении мозга бывает. Но всё это вокруг?! Что все это значит, твою мать?! Картина получается не совсем ясная. Похоже, они находятся не на острове и, вообще, не в Африке».
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.