Пусть проигравший плачет - [44]

В Ранжис все происходило совершенно по-другому. Пустынные автостоянки казались еще огромнее. Запертые павильоны напоминали пустые тюрьмы и, если на востоке был слышен шум автострады А6, то на западе царила мертвая тишина, тишина Тиэ.

Погода за последние сорок восемь часов намного улучшилась. Дождя больше не было. По-весеннему сияло солнце. Западный ветер гнал по небу белые облака, на которых «каравеллы» рисовали выхлопами своих двигателей темные полосы.

Сначала они прошли в кафе «Фламбе». У Локара были связи с подрядчиками, и те быстро принялись за дело. Рабочие были уже заняты заменой стеклянной стены. Кассирша Мадо находилась на своем посту, дожидаясь доставки большой партии стеклянной посуды, заказанной утром хозяином. Понятно, что большое зеркало может быть восстановлено только через несколько дней: его нужно изготовить на заказ по определенным размерам, но если не считать этой детали, то Игрок надеялся начать нормально работать уже сегодня вечером.

В пустынном кафе, где чувствовался запах мастики и краски, два человека занимались подсчетом убытков. Они были немалыми. Около двадцати пуль попало в стену за зеркалом и в стойку. Работа полицейских экспертов по их извлечению совсем даже не улучшила их вид. Локар, однако, рассчитывал, что выручка ближайших нескольких вечеров, по крайней мере, частично компенсирует убытки. Он всерьез подумывал о бесплатном шампанском, по крайней мере, для любопытных.

Гедеон Шабернак не мог удержаться, чтобы не бросить взгляд на электрический бильярд, где, по мрачной шутке, которую он услышал сегодня утром, Рене проиграл свою последнюю партию. Место, где оставались следы крови и мозга убитого, было уже вычищено, но словно для того, чтобы напомнить о происшедшей драме, оно оставалось пустым.

В половине четвертого адвокат сел за руль своей автомашины. Рядом с ним устроился Локар, разложив на коленях план. Они направились к северному выезду и, начиная оттуда, начали огибать рынок со стороны автострады, стараясь ехать как можно ближе к ограде.

И здесь бросались в глаза огромные различия по сравнению со старым Центральным рынком. Там каждая улица открывалась в свой собственный мир и предоставляла возможность немедленного бегства, здесь же был мир, напоминающий концентрационный лагерь. Не хватало только светловолосых немцев, сторожевых вышек и стальных касок.

Они довольно быстро достигли юго-восточного угла, повернули налево и направились к точке пересечения с железной дорогой. Перед ними бесконечно тянулась печальная и серая стена, над которой возвышался ряд черных тополей с совершенно голыми стволами: ограда кладбища.

В нескольких метрах от железной дороги Гедеон остановил машину. Они вышли и дальше пошли пешком. Две параллельных железнодорожных колеи входили в ворота Ранжис, а потом распускались целым снопом, как на сортировочной станции. Их огибала асфальтированная дорожка. Дизельный локомотив маневрировал на путях, доставляя к месту разгрузки цепочку вагонов: это были первые поставки на рынок после минувшей ночи.

Гедеон шел впереди, сопровождаемый Локаром. Он резко остановился перед металлической решеткой, которая должна была преграждать доступ к ограде рынка. Сейчас она была открыта, чтобы пропустить вагоны. Одновременно открывался и доступ к асфальтированной дорожке.

— Пошли, здесь можно проехать, — решил Шабернак, возвращаясь к машине.

Пока «мустанг» проезжал мимо, железнодорожники, сидевшие на ступеньках вагонов, проводили их равнодушными взглядами. Раз люди оказались на частной дороге, значит имеют на это разрешение.

Асфальтированная дорожка шла вдоль железнодорожного пути. Через двести метров она ныряла в тоннель под автострадой. Справа находился старый перекресток с дорогой на Белль-Элине. Асфальтированная дорожка делала дугу, поворачивая направо. Небольшой крутой подъем соединял ее с национальной автострадой номер 7. Со стороны этой автострады доступ на асфальтированную дорожку преграждал только запрещающий знак с надписью «Тупик».

На автостраде номер 7 Гедеон прибавил скорость и через минуту перед транспортной развязкой уже поворачивал на съезд, ведущий к аэропорту Орли.

— Ну, вот, оказалось, что нет ничего проще, — констатировал он, глаза его блестели от удовольствия. — Мне кажется, наш друг Макс де Руйе прекрасно подготовил налет. Перед тем как начать свое рискованное предприятие, он подружился с заслуживающими доверия парижскими уголовниками и обеспечил в случае необходимости возможность вмешательства своих немецких хозяев.

Дорога с односторонним движением заставляла его продолжать движение. Наконец они приехали на автостоянку аэропорта, где в этот час и в этот дань недели он без труда нашел свободное место.

— Это дело нужно обмыть, — торжественно заявил Игрок. — Пойдемте, я угощу вас стаканчиком в баре. Мне пришли в голову некоторые новые мысли. А потом я навещу этого ненормального комиссара. Что-то он мне не понравился. У него, пожалуй, слишком длинный нос.

Они взяли входные билеты, поднялись на второй этаж и некоторое время смотрели на длинную цепочку стоящих на земле самолетов, эмблемы на которых представляли добрую половину мира. Гедеон Шабернак был по-прежнему погружен в свои мысли.