Пушкин - [7]

Что же касается Анны Петровны Керн, то ее отношения с Пушкиным после взаимной вспышки страсти приобретают ровный дружеский характер. Поэт впишет ей в альбом несколько шуточных мадригалов. Станет заходить к ней в гости по пути к родителям, обитающим в дугообразном доме на Фонтанке у Семеновского моста. Порой они будут встречаться за столом у Надежды Осиповны, о чем в воспоминаниях Анны Керн будет зафиксирована трогательная подробность: мать «заманивала его к обеду печеным картофелем, до которого Пушкин был большой охотник».

А тогда, в июле 1825 года, Пушкин узнает, что доктор хирургии, профессор Дерптского университета Мойер собирается по просьбе Жуковского приехать в Псков, чтобы оперировать пресловутый аневризм и «спасти первого для России поэта». Приходится больному учтиво отказаться от благодеяния.

VI

Пушкин пишет «Бориса Годунова» и любит апельсины. На ярмарке в Пскове его видят в красной рубахе и таких же штанах. В обеих руках держит по апельсину. Так сдавливает их, что сок течет по одежде, и тамошний капитан-исправник делает ему замечание: мол, неприлично благородному лицу так себя вести. Пушкин смеется.

Тем же летом к соседу Пещурову приезжает в их село Лямоново племянник Александр Горчаков. Узнав, что лицейский товарищ неподалеку, туда устремляется Пушкин. Преуспевающий дипломат Горчаков кажется каким-то высохшим. Пушкин читает ему сцену из «Годунова», а тот критикует простонародную грубость выражений. Холодное прощание.

Простота выражения — это пушкинский конек. И на нем он далеко ускакал. Где-то позади остались и «Кавказский пленник», и «Цыганы», по которым сейчас судят о Пушкине. А он сам садится в седло и сочиняет во время прогулки верхом сцену разговора Самозванца с Мариной Мнишек у фонтана. По возвращении домой спешно записывает, но недоволен: что-то пропало.

Пройдет столетие, и Пушкина станут называть создателем русского литературного языка. Эта красивая гипербола, понятая буквально, превращается в научный миф. Создать новый национальный язык в одиночку не может даже гений. Точнее будет сказать, что Пушкин, уловив внутреннее движение русского языка, придал ускорение этому естественному процессу. Он творит в соавторстве с языком, достигая гармоничного баланса высокого и «низкого» стилей, поэтической и разговорной стихий, исконно русской и иноязычной лексики. Использование простонародных и бранных слов для Пушкина не самоцель, а определенный эстетический расчет. Вяземский потом вспомнит, что Пушкин «в речи своей мало простонародничал». Письма — дело другое, это своеобразный полигон для творческих экспериментов с экстремальной лексикой.

7 ноября «Борис Годунов» готов. В развеселом письме к Вяземскому автор извещает: «Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай да Пушкин, ай да сукин сын! Юродивый мой малый презабавный; на Марину у тебя встанет — ибо она полька, и собою преизрядна…».

Подурачившись, Пушкин тут же всерьез призадумывается о будущем своего творения. И тревожится: «Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию — навряд, мой милый. Хоть она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат!».

Вспомним: юродивый у Пушкина жалуется царю Борису на уличных ребятишек: «Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича». Не увидит ли император здесь намек на то, что он в 1801 году не помешал заговорщикам задушить своего отца Павла I?

Но не успевает царь прочитать это сочинение. 19 ноября он скоропостижно умирает в Таганроге. Эта новость нескоро добирается до Псковщины. В Новоржеве солдат, приехавший из Петербурга, рассказывает о кончине императора Александра. Пушкин посылает кучера Петра — проверить.

Что-то важное сейчас произойдет в Петербурге. Ехать туда?

Пушкин оформляет себе «билет» на имя Алексея Хохлова, крепостного Прасковьи Осиповой, и с садовником Архипом Курочкиным 1 или 2 декабря отправляется из Михайловского в сторону Петербурга. Но вскоре велит поворотить назад. Потом сошлется на дурную примету: дескать, заяц дорогу перебежал.

Зайцу этому — реальному или «виртуальному» — суждено будет войти в историю культуры как спасителю великого поэта. Мол, не останови он Пушкина — тот бы угодил в самое пекло истории, приняв участие в восстании декабристов. В общем, это резонно и подтверждается словами самого поэта о том, что он делал бы 14 декабря, находясь в столице.

Однако о предстоящих потрясениях никому еще не ведомо. Пушкин полагает, что престол по законному праву унаследует Константин Павлович: «Радуюсь восшествию на престол Константина I» (из письма П. А. Катенину). К нему можно обратиться с просьбой о снятии опалы, о разрешении жить в Петербург, а то и о поездке за границу. Но все-таки, наверное, уместнее действовать через друзей. К ним Пушкин и взывает в письме к Петру Плетневу в начале декабря после импульсивного порыва ехать в столицу: «Милый, дело не до стихов — слушай оба уха: Если я друзей моих не слишком отучил от ходатайства, вероятно, они вспомнят обо мне... Если брать, так брать — не то, что и совести марать — ради бога, не просить у царя позволения мне жить в Опочке или в Риге; черт ли в них?