Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности - [3]
Ч. Буковски, Макулатура
За свою простодушную веру он и поплатился столь жестоко.
Э. Золя, Я обвиняю
В прежнее время жизни у писателей были интереснее, чем их писания. А нынче – ни жизнь неинтересная, ни писанина.
Ч. Буковски, Макулатура
…его осенила счастливая мысль наблюдать за обвиняемым, поместив оного в комнату, сплошь покрытую зеркалами… чтобы осветить внезапно лицо узника и уловить приметы нечистой совести в испуге внезапного пробуждения.
Э. Золя, Я обвиняю
Этот человек стоял у киоска и читал журнал. Подойдя ближе, я разглядел, что это «Нью-Йоркер». Селин положил его на место и посмотрел на меня.
– У них только одна проблема.
– Какая?
– Они просто не умеют писать. Ни один из них.
Ч. Буковски, Макулатура
Я обвиняю…
Э. Золя, Я обвиняю
Портрет автора: идентификация человека и читателя урожая 1960 года. Плюс-минус 5 лет…
РЕЧЬ ДЛЯ ЛИФТА
ЕСЛИ БЫ…
Если бы Л. И. Брежнев в 1967 году эмигрировал в США… Если бы Н. В. Гоголь дописал русскую «Илиаду»… Если бы Г. Г. Маркес родился в Благовещенске… Если бы Л. Н. Толстой назвал свой роман «Цветы сакуры в российских снегах»… То тогда бы эта книжка называлась «Война и мир». Точнее: «Война и мир, или почему парни, которые любили литературу больше жизни, жестоко обмануты, но они не опечалились и продолжают дышать и действовать».
Автору этой книги хотелось бы думать, что он еще о-го-го. Он почти о-го-го. Но каждый день вносит в его словарь лишенные оптимизма «эх», «ой», «да ладно!». И еще много обидных для самоидентификации звуков и отзвуков. Всё как у всех. Но более обостренно, как у человека, отыскивающего свои корни. Вскрывающего родословную. Автор родился в 1960 году. Годы его детства и юности мало чем примечательны. Разве тем, что тогда в большей степени, чем сейчас, понятия и слова высокой культуры совпадали с субъектом, стремящимся стать культурой, тогда, во времена вавилонского столпотворения рифмы Пушкина с клятвой пионера, запятой, нервно нарисованной, Достоевским с коммунистическим субботником… Как хотелось насыщенно жить. Как герои любимых книжек.
Как не удалось насыщенно жить… Потому что хотелось, как у героев любимых книжек…
…однажды возникает потребность вернуться в мир живых.
Культурно-антропологическая реконструкция: какое отвратительное звукосочетание
Опыт культурно-антропологической реконструкции становления культурной квалификации поколения 1960 года рождения плюс-минус пять лет, возможно, прольет некоторый свет на многие проблемы современности и недавней истории. Так или иначе, есть резон создать абрис явления, пока оно не превратилось в мертвые параграфы учебника.
Современный юноша – и тот, кто портит глаза над книжкой, и другой, кто в темноте кинозала следит за страданиями героев мелодрамы, и третий, распевающий «старые песни о главном», – совокупная жертва (можно смягчить: произведение) теперешних 50-летних. Именно они формируют вкусовую гамму культурных симпатий юношества. Собственно, это они с университетских кафедр проповедуют экзистенциально-романтические или постмодернистские мифы, снимают фильмы, сочиняют песенки, отмеченные провокационностью и стойкими симпатиями к вещам, которые были живы лет 25–30 тому назад.
Мысль нуждается в привлечении более дробных и развернутых аргументов. Оставим их пока в стороне, так как куда важнее привлечь внимание к рецидивам литературо-центризма, которыми отмечены художественные поиски поколения сегодняшних 40-50-летних. Это поколение, демонстрируя самые провокационные идеи, внушая их молодежи, настойчиво сохраняет убежденность, что книге так и не найдена альтернатива.
Читательский опыт 40-50-летних, в каких бы экстремальных формах современного искусства он ни проявлял себя, заявляет свои «отеческие» права быть законодателем сознания и языка самоопределений современного юноши.
Поэтому чтобы вскрыть некоторую сомнительность подобного феномена, следует обратиться к недавней истории, дать краткий обзор литературно-образовательной ситуации 70-х годов ХХ века, повлиявшей на тех, кто теперь во многом определяет вкусовые пристрастия молодежи.
Обязательная школьная программа
Книжно-культурные предпочтения юноши 1970-х формировались императивами Обязательной школьной программы , властно очерчивающей круг эстетических и духовных обязательств, систему идеалистических мифов.
С другой стороны, каждый подросток в выборе книг руководствовался более голосом природы, товарищей, чем рассудка. И от того Обязательная программа неминуемо теснилась внеклассным чтением – и в этих книжках было про любовь и вдохновение. Как бы там ни было, сформулируем опережающий тезис: юноша 1970-х стал жертвой романтической словесности и передал беззаветное служение любимым мифам через свое творчество юноше начала XXI столетия.
Самая поверхностная инспекция читательских симпатий показывает, что из предлагаемого школой набора имен и текстов наиболее привлекательными становятся те, что так или иначе связаны с романтическим стилем.
Учащийся старших классов никогда не желал ограничиваться Жуковским, Пушкиным, Лермонтовым, он расширял диапазон пристрастий романами Мюссе, Жорж Санд, Бальзака. Именно этой классической совокупности принадлежит заслуга воспитания мечтателя с размагниченной волей, готового солидаризироваться с любой романтической максимой, как бы нелепо она ни звучала.
Все, поверьте, все без исключения ждут настоящей любви. И когда та приходит, а потом проходит, каждой женщине и каждому мужчине нужен близкий человек, способный в ситуации тотального постлюбовного похмелья и сердечных разочарований помочь сохранить спокойствие и благоразумие. Любовь – это пожизненное заточение в буднях. Любовь – это когда два дальнобойщика замучились друг с другом, но ехать-то надо! И когда новая любовь нагрянет и спросит: «Тебе в какую сторону?», вы решительно отвечайте: «В любую!».
Когда мужчина встречает женщину, жизнь приобретает смысл, который называется любовью.Мир – это место, откуда мужчина возвращается только домой. К своей женщине.Пусть станет ярче Бетховен, усилится Моцарт, выкричится, наконец, Мунк, пусть… Все они – о любви к женщине.Возьми псевдоним, скройся в лесу, спрячься в горах – ничего не выйдет. Судьба все равно тебя отловит, свяжет руки, засадит в ящик с дырочками для воздуха и этапирует в нужном направлении. Прибудешь ты вовремя, чтобы встретиться со своей женщиной.
Книга Андрея Ястребова предназначена лечить души тех мужчин, у которых есть мозги. А также тех женщин, которых еще не оставила надежда. Мужчина достоин счастья, но ему, по обыкновению, мешают обстоятельства, и справиться с ними может только женщина. К тому же неврастения и мировая скорбь в глазах ждут всех, кто не намерен навести порядок в своей жизни…Мужчины и возраст, мужчины и власть, мужчины и творчество, мужчины и женщины… Эта книга – предостережение и репетиция того, что может случиться с каждым.
В данной книге тема русского характера рассматривается столь многогранно и смело, что можно с уверенностью утверждать, что это издание уникально. Красиво, артистично, глубоко, используя неповторимый авторский стиль, авторы преподносят свое исследование, открывая удивительные взаимосвязи: история, подборка редких архивных данных, мнение зарубежных авторов и русских писателей, культура, власть, деньги, психология современного человека и наших предков и многое-многое другое. Что влияет на русский характер, или на что влияет русский характер? Наши проблемы – разрешимы ли они? И откуда они взялись? Множество вопросов, которые волнуют всех людей без исключения.
В настоящей книге рассматривается объединенное пространство фантастической литературы и футурологических изысканий с целью поиска в литературных произведениях ростков, локусов формирующегося Будущего. Можно смело предположить, что одной из мер качества литературного произведения в таком видении становится его инновационность, способность привнести новое в традиционное литературное пространство. Значимыми оказываются литературные тексты, из которых прорастает Будущее, его реалии, герои, накал страстей.
Статья о пьесе А.П. Чехова "Чайка".
В книгу известного российского ученого Т. П. Григорьевой вошли ее работы разных лет в обновленном виде. Автор ставит перед собой задачу показать, как соотносятся западное и восточное знание, опиравшиеся на разные мировоззренческие постулаты.Причина успеха китайской цивилизации – в ее опоре на традицию, насчитывающую не одно тысячелетие. В ее основе лежит И цзин – «Книга Перемен». Мудрость древних позволила избежать односторонности, признать путем к Гармонии Равновесие, а не борьбу.В книге поднимаются вопросы о соотношении нового типа западной науки – синергетики – и важнейшего понятия восточной традиции – Дао; о причинах взлета китайской цивилизации и отсутствия этого взлета в России; о понятии подлинного Всечеловека и западном антропоцентризме…
Книга посвящена пушкинскому юбилею 1937 года, устроенному к 100-летию со дня гибели поэта. Привлекая обширный историко-документальный материал, автор предлагает современному читателю опыт реконструкции художественной жизни того времени, отмеченной острыми дискуссиями и разного рода проектами, по большей части неосуществленными. Ряд глав книг отведен истории «Пиковой дамы» в русской графике, полемике футуристов и пушкинианцев вокруг памятника Пушкину и др. Книга иллюстрирована редкими материалами изобразительной пушкинианы и документальными фото.
Историки Доминик и Жанин Сурдель выделяют в исламской цивилизации классический период, начинающийся с 622 г. — со времени проповеди Мухаммада и завершающийся XIII веком, эпохой распада великой исламской империи, раскинувшейся некогда от Испании до Индии с запада на восток и от черной Африки до Черного и Каспийского морей с юга на север. Эта великая империя рассматривается авторами книги, во-первых, в ее политическом, религиозно-социальном, экономическом и культурном аспектах, во-вторых, в аспекте ее внутреннего единства и многообразия и, в-третьих, как цивилизация глубоко своеобразная, противостоящая цивилизации Запада, но связанная с ней общим историко-культурным контекстом.Книга рассчитана на специалистов и широкий круг читателей.
Увлекательный экскурс известного ученого Эдуарда Паркера в историю кочевых племен Восточной Азии познакомит вас с происхождением, формированием и эволюцией конгломерата, сложившегося в результате сложных и противоречивых исторических процессов. В этой уникальной книге повествуется о быте, традициях и социальной структуре татарского народа, прослеживаются династические связи правящей верхушки, рассказывается о кровопролитных сражениях и создании кочевых империй.