Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья - [44]

Билетов на «Красную стрелу» в кассах не было. Помочь мог только бригадир поезда. Троица бросилась его разыскивать. Нашли. Нилин и Марьямов долго и тщетно его уговаривали. Бригадир – ни в какую. Тогда Марьямов пошел на крайнюю меру. «А вы знаете, кто это? – и, указав на Воронина, воскликнул: – Это лучший полузащитник страны!» «Так бы сразу и сказали, что помочь нужно Валерию Маслову. Мы с ним земляки. Он же до „Динамо“ у нас в Калининграде за „Труд“ играл», – и бригадир направил просителей в вагон СВ.

Ром со второго этажа

Мой друг Саша Левинсон отправился от ТАСС в 1986 году, в разгар памятной борьбы в Советском Союзе с алкоголизмом и пьянством, на чемпионат мира в Мексику. Как-то в тассовском отделении он вместе с местным корреспондентом агентства Валерой Ф. писал очередную заметку. Вдруг Валера ему говорит: «Знаешь, мы здесь живем в очень непростом с точки зрения криминогенной обстановки районе. Пойду, проведаю жену». И отправился на второй этаж в этом же доме. Спустя время пошел проведать второй раз. На третий раз Левинсон ему говорит: «Слушай, чего ты туда-сюда ходишь? Пей здесь. И я с тобой с удовольствием выпью». Валера обрадовался, принес со второго этажа ром, сгонял в ближайшую лавку за колой и сказал: «Саш, извини. Я в запаре забыл, что ты свой. А то тут столько стукачей!»

В кубрике со Стрельцовым

Жена прекрасного артиста Георгия Буркова – Татьяна Ухарова-Буркова – на страницах «Коллекции каравана историй» поведала потрясающую историю:

– Место на Ваганьковском кладбище выхлопотали отец и сын Шахназаровы и друг их семьи Георгий Арбатов. Похоронили Жору 21 июля. Спустя три дня я пришла на кладбище и увидела, что рядом вырос новый холмик. Совсем свежий – даже покрывавшие его ковром цветы не успели завянуть. Прочла на табличке имя – «Эдуард Анатольевич Стрельцов» – и вздрогнула…

Когда еще в травматологии после операции Жору привезли в палату, врач, выводя его из наркоза, спросил:

– Георгий Иванович, вы меня слышите? Где вы сейчас?

– В кубрике я, в кубрике… – Жора отвечал, не открывая глаз и так, будто был он в это время где-то очень далеко.

– А кто там с вами?

– Тут мно-о-го народу, а рядом Эдик Стрельцов, нападающий из «Торпедо». Мой любимый футболист.

Позже я узнала: Эдуард Стрельцов умер через несколько часов после того, как тело Жоры было предано земле. В ночь с двадцать первого на двадцать второе июля в онкоцентре на Каширке.

Сон перед игрой

Как-то Станислав Черчесов, тренировавший московский «Спартак», не пустил на базе в Тарасовке на предматчевую установку на мгновение опоздавшего на нее полузащитника Дмитрия Торбинского. Играть предстояло с подмосковным «Сатурном», от результата матча зависело, станут спартаковцы чемпионами или же останутся на втором месте. Торбинский, один из основных на тот момент хавбеков «Спартака», не был после такого инцидента включен и в заявку на игру. Победить спартаковцы не сумели и завершили сезон вторыми.

Схожая, но только наполовину, история произошла на чемпионате мира 1986 года в Мексике перед первым матчем сборной Советского Союза с командой Венгрии. Два полузащитника киевского «Динамо» – Иван Яремчук и Павел Яковенко – жили в одном номере и проспали время, когда надо было отправляться на предыгровую установку. Их забыли разбудить. Отсутствия Яремчука и Яковенко никто не заметил. Минут пятнадцать Валерий Васильевич Лобановский, называя каждого игрока, рассказывал, кому, куда и как бежать и какие функции выполнять. Все уже было почти сказано, и тут… открывается дверь и в переговорную комнату отеля, в которой и проходила установка, вваливаются проспавшие хавбеки. Команда встретила их появление гомерическим хохотом. Улыбки не сумели сдержать даже всегда мрачные тренеры – Лобановский и Юрий Андреевич Морозов. Нарушители дисциплины, возможно, были бы после игры наказаны, но оба вышли в стартовом составе, сыграли, как и все их партнеры, на высочайшем уровне, венгры были разгромлены 6:0, а каждый из проспавших забил по голу.

Вечер в Бари

Это был странный вечер.

Матч с Камеруном на чемпионате мира-90 практически ничего для сборной СССР не решал. Только чудо в виде стечения нескольких благоприятных обстоятельств – наша, например, победа со счетом 4:0 и выигрыш любого соперника во встрече Румыния – Аргентина – могло оставить советскую команду в Италии после предварительного раунда.

Мы приехали в Бари задолго до начала матча. Мы – это тассовцы Саша Левинсон и Игорь Уткин и я, работавший тогда в журнале «Спортивные игры». Поплавали в Адриатическом море, постояли у рыбацких лодок, сели скоротать время за столиком кафе на набережной. Нам принесли мороженое и кофе.

Идиллия – берег моря, теплый вечер, красивые лица прохожих, мальчишки, гоняющие мяч между «Мерседесами» и «Фиатами», предупредительный пожилой официант.

Наш разговор на непонятном для окружающих языке привлек внимание, и к нам подошли два молодых – лет по тридцать – парня.

– Извините, – по-английски сказал один из них, среднего роста, худощавый, с огромными печальными глазами. – Мне показалось, что вы говорите на одном из славянских языков. Откуда вы?