Пушки и колокола - [106]

Пронзительный свист словно пробудил защитников крепости. Несколько лучников подожгли концы заранее заготовленных стрел и, на мгновение показавшись из-за частокола, отправили огненные молнии, целясь куда-то в основание моста.

– А ну, пригнись! – воевода навалился на высунувшегося за колья пожилого человека.

Треск взрывающегося пороха сотряс морозный воздух. Еще одна секунда, и азартные вопли атакующих сменились бранью, испуганными криками, ревом боли вперемешку с визгами лошадей. Еще один взрыв! И еще! И в небо поднялся столб дыма, сопровождаемый адской симфонией из воплей боли, страха и отчаяния тонущих в треске разгорающегося пламени.

– Что, шельмы, – зло сплюнул воевода, – не ждали?! По местам!!! – проорал он, и немногочисленные защитники, через одного вынырнув из-за укрытия, приготовились к обороне. – Без команды чтобы ни единой стрелы! И без того их кот наплакал! – кулаком пригрозил воевода натянувшему было тетиву молоденькому стрельцу. – Не звали мы их; по доброй воле да за хабаром явились! Выкуси!!! – тыча кукишем в полыхающее месиво, проорал тот.

Булыцкий осторожно выглянул из своего укрытия и тут же поспешил отвернуться. И было от чего. Мост очередной приманкой от Дмитрия Ивановича оказался. Понимая, что неприятель наверняка придет с большими силами, озаботился он так сделать, чтобы на подступах уже тот потери понес максимальные, хоть как-то шансы сторон уравняв, заодно, видимо, и проверив: кто войско на штурм ведет. Заложил пороху под подрубленные заранее опоры да кольями утыкал заостренными снизу так, чтобы при обрушении конструкции противника оглушенного еще и обездвижить. А самой адской ловушкой то было, что он внизу еще и соломы велел подстелить с берестою вперемешку, которая, по замыслу его, вспыхнуть от взрывов должна была. Так, чтобы конницу врага уничтожить да еще и деморализовать максимально, показав, что и с остальными церемониться не будет.

Несколько минут назад и не думавшие о таком бесславном конце всадники, теперь, как на вертелах, корчась на пронзивших их кольях, визжали от боли, моля защитников о смерти. Те, кто участи напороться на деревяшки заостренные избежал, в истерике бились в развешенных тут же сетях, не в силах вырваться из огненной ловушки. Те же, кому-то все же удалось выбраться из адской западни, теперь горящими факелами неслись назад, к собранным у противоположного берега сугробам. Хотя и здесь повезло не всем. Уже через несколько минут лед покрылся неподвижными дымящимися телами, а вой теперь слышен был только из сугробов, куда таки удалось добежать нескольким нападавшим. Сбив пламя, они теперь, визжа от боли, в конвульсиях дергались, тщетно пытаясь усмирить боль.

Оставшееся войско, ошеломленное таким поворотом, понукаемое окриками и яростью, ринулось в атаку, словно бы желая в отместку за товарищей одной волной смести ненавистную крепость заодно с ее защитниками. Войско разделилось на несколько рукавов и, на секунду сбавив ход, выбирая направление основного удара, сгруппировалось, нацеливаясь на заманчиво зияющую в стене прореху.

С воинственными воплями пестрая толпа ринулась в атаку, смело, – как-никак ноябрь на дворе и холода уже давно вступили в свои права, надежно сковав неторопливую реку, – перетекая на лед, давя своих же, бежавших в первых рядах и запутавшихся в растянутых по снегу сетях. Вздрогнул воздух, и в бой вступила припрятанная в месте провала пушка. Полыхнув огнем, она отправила первую порцию картечи, целясь прямо в гущу наступавших. Тут же в дело вступили московские лучники, проредившие толпу неприятеля. Атакующие огрызнулись своим залпом, но стрелы, летящие по навесной траектории, в большинстве своем застряли в увешанных тряпками и сетями заборолах, совершенно не побеспокоив людей Дмитрия Донского, в то время как стрелы защитников нанесли изрядный урон. Лед окропился первыми каплями крови. Впрочем, ягайловцы, зацикленные на приступе, не обращали на то внимания, как не замечали чвакающую под ногами невесть откуда взявшуюся мокрую кашу. А к первой пушке присоединились еще две, заблаговременно подготовленные Дмитрием Ивановичем.

Вой штурмующих крепость вдруг обильно сдобрился воплями страха, и середина волны атакующих, просев, вдруг исчезла, разом поглощенная черными водами Вязьмы. То сработала еще одна ловушка, подготовленная Великим князем Московским. Заранее подточенный множеством лунок лед реки лопнул, рассыпавшись на сотни мелких обломков, и литовцы, отягощенные доспехами, неожиданно для себя оказались в ледяной воде. Лошади, проваливаясь задними копытами, молотили передними, кроша ледяную корку, и, без того усиливая панику, воины, утягиваемые вниз доспехами, судорожно хватаясь за крупы насмерть перепуганных животных, пытались удержаться на поверхности.

Отчаянное положение усугублялось еще и тем, что задние ряды, еще не поняв, что происходит, по инерции рвались вперед. Напирая на пытавшихся остановиться перед препятствием товарищей, те сами заталкивали их в воду. Да и лед, не выдерживая такой нагрузки, крошился, поглощая ряды отчаянно орущих воинов. А тут еще и пушки, подливая масла в огонь, расстреливали мечущихся на берегу, заставляя их, ища укрытия от смертоносных ядер, прыгать на лед, и без того увеличивая нагрузку на хрупкое полотно.