Пушка Ньютона - [15]

Но во время их последней встречи она уже не нашла того отеческого отношения к себе, как прежде. Что может в ней привлекать Людовика, она и представить себе не могла. Сила красоты всегда была для нее тайной за семью печатями. Когда она смотрела на себя в зеркало, она не видела красавицу, а лишь длинные черные как смоль волосы, кожу, слегка смуглую – давала о себе знать испанская кровь матери, – и глаза цвета спелых маслин. Она видела хрупкое и немного нескладное тело, как у девочки-подростка, несмотря на ее двадцать два года. И еще, как ей казалось, – слишком большой нос.

Тем не менее король находил ее привлекательной. И хотя она всеми силами упиралась и не хотела этого признавать, женская часть ее души была польщена. В конце концов она нравилась не кому-нибудь, а королю! В прошлом, в течение долгого времени, о котором Адриана вспоминала со стыдом, она мечтала стать любовницей короля. Хотя потом она поняла, что быть его любовницей – это не столько счастье и благо, сколько проклятие и горе.

В дверь на сей раз постучали, и Адриана со вздохом подошла к порогу. Она знала, что и Фацио выказывает ей свое расположение, но в роли возлюбленного представить его не могла.

– Да?

– Простите, мадемуазель, – послышался за дверью голос Мари д'Аламбер, смотрительницы женского отделения Академии, – господин Фацио де Дюйе желает поговорить с вами.

– Благодарю вас, мадам, – ответила Адриана и открыла дверь. – Я с удовольствием приму господина де Дюйе.

Фацио с явным наслаждением пил предложенный кофе.

– Мадемуазель, вы оказали мне неоценимую услугу. Король не только принял меня, но и разрешил мне набрать штат помощников и выделил деньги на осуществление моего проекта.

– Рада слышать это, – ответила Адриана. Де Дюйе был не так уж плох, может быть, некоторой доли светского лоска ему и недоставало, но зато он – отличный математик. Внимательно изучив его работы, она поняла, что он когда-то учился у самого Исаака Ньютона. К тому же де Дюйе без стеснения пользовался ее способностью работать с книгами, что давало ей возможность свободно посещать королевскую библиотеку. В действительности де Дюйе столь часто обращался к ее услугам, что она, можно сказать, стала его личным секретарем. Это открывало Адриане доступ на лекции выдающихся ученых. Она даже могла посещать собрания, и все эти немыслимые для молодой женщины свободы не вызывали общего осуждения или порицания. Нужно было только притворно вздыхать, показывая, как это все отчаянно скучно…

Конечно, в ее негласные обязанности также входило укреплять дух де Дюйе, подавая ему призрачные надежды, но, слава богу, это было не особенно обременительно.

– Хотя я ничего не понимаю в вашей работе, но она мне кажется очаровательной, – любезно заметила Адриана.

– Если бы вы захотели, моя дорогая, вы бы разобрались, – заверил ее Фацио. – Вы совсем неглупая женщина. По правде сказать, я думаю, у вас больше ума, чем у некоторых членов Академии. Адриана поднесла руку ко рту.

– Прошу вас, месье, не говорите таких вещей, – выдохнула она. Мадам д'Аламбер сидела в каких-нибудь двадцати шагах от ее комнаты, и Адриана боялась, что она, как чуму, разнесет эту сплетню.

– О, я поставил вас в неловкое положение, простите, я вовсе не хотел этого, – принялся извиняться Фацио. – Но я пришел не просто выразить благодарность и польстить вам. Я пришел предложить вам работать со мной вместе.

– Сударь?

– Мне выделили деньги на помощников, и мне нужен человек, который бы осуществлял переписку с моими коллегами посредством эфирографа. Вы когда-нибудь работали с такими машинами?

– Да, – растерянно произнесла Адриана. – Я была секретарем мадам де Ментенон.

– И вы знаете английский?

– Английский? Да, немного.

– В таком случае я предлагаю вам должность. Вы согласны стать одним из моих помощников?

– Это выглядит так странно, – ответила Адриана. – Разве скудость моих знаний не помешает исполнению порученных мне обязанностей?

Фацио покачал головой:

– Вам ни к чему понимать то, что вы отправляете. В каком-то смысле это даже очень хорошо, что вы не понимаете.

– Ну что ж, – она вздохнула, силясь показать, с какой неохотой соглашается на его предложение, – я постараюсь оправдать ваши надежды. Но как только моя работа перестанет вас устраивать…

Фацио поднялся и взял ее за руку:

– Мадемуазель, я вполне уверен, что ваша работа будет устраивать меня всегда. Не могли бы вы прийти в мою лабораторию завтра утром, ну, скажем, часов так в десять? Мы бы сразу же и приступили.

– Я приду, – обещала Адриана. Ей очень хотелось выяснить, чем же они будут заниматься, она и представления не имела, какой проект Фацио предложил королю. – До завтра, – вежливо произнесла Адриана, в то время как сердце ее ликовало. Для женщины знатного рода было только два пути в жизни: замужество или монастырь. Но в душе Адрианы теплилась слабая надежда на третий – даже не путь, узкую тропинку в неведомый мир науки. Этот мир манил ее с раннего детства. И вот сейчас наконец-то перед ней возникла возможность ступить на эту заветную тропинку.

Но ни в коем случае нельзя показывать свой восторг. Не успел Фацио выйти из комнаты, как она тут же приняла постный вид и тяжело вздохнула.